Затем Сет бросился за сарай, крича Этану, чтобы тот спас для него хоть немного проклятых цыплят.
Вздохнув, Анна присела на край пассажирского сиденья и стала приводить в порядок аптечку. Она продолжала возиться, не поднимая головы, когда на нее упала тень, когда она почувствовала запах Кэма: мужчины, пота, мыла, которым он мылся утром. Анна теперь так хорошо знала его запах… и знала, как он смешивается с ее собственным. Она могла бы найти Кэма в комнате, полной мужчин, даже с повязкой на глазах и связанными руками! И хотя ей действительно любопытно было посмотреть на здание, это был всего лишь предлог, чтобы увидеть Кэма…
– Думаю, не надо говорить, что десятилетним мальчикам не следует лазить по приставным лестницам без присмотра?
– Думаю, не надо.
– И о том, что десятилетние мальчики неосторожны и неуклюжи.
– Сет не неуклюжий, он ловок, как обезьяна! – возмутился Кэм и с издевкой добавил: – А поскольку мы павианы, это естественно.
Анна закрыла аптечку, вручила ему и встала.
– Естественно, – согласилась она. – Однако несчастья случаются, даже если соблюдать осторожность, даже если стараться предотвратить их.
Поэтому они и называются несчастными случаями.
Анна посмотрела ему в глаза и заметила, что он все еще раздражен. На нее, на обстоятельства… И ярость, которая никогда не исчезает полностью, кипит в нем, готовая вырваться на поверхность.
– Интересно, – тихо сказала она, – сколько лет жизни этот инцидент отнял у тебя? Он вздохнул.
– Лет двадцать. Но парень быстро очухался. Кэм повернулся, оглянулся на здание, и тут Анна увидела пятна крови на его спине. И у нее екнуло сердце. В первую секунду она решила, что Кэм тоже ранен, но потом поняла, что эти пятна оставлены руками Сета. Мальчика обнимали! И он обнимал…
Кэм обернулся и увидел ее улыбку.
– Что?
– Ничего. Ну раз уж я здесь и вы едите то, что я привезла, думаю, я заслужила экскурсию.
– Какую часть этой истории ты внесешь в отчет?
– Я не на работе! – сказала она более резко, чем намеревалась. – Я хотела просто навестить друзей.
– Ты меня не поняла.
– Неужели? – Анна с силой захлопнула дверцу, еле сдерживая гнев. Черт побери, она приехала повидать его, а не захватить врасплох неожиданным официальным визитом! – Я запишу в отчете – если вам не удастся разубедить меня, – что ребенок прекрасно уживается со своими опекунами. Ты обязательно получишь копию. Экскурсия откладывается. Вернешь корзинку, когда тебе будет удобно.
«Очень эффектный уход со сцены», – подумала Анна, огибая автомобиль, однако Кэм схватил ее в тот момент, когда она уже взялась за водительскую дверцу, и все испортил.
Анна замахнулась, но ее кулак соскользнул с влажной груди, не причинив Кэму боли.
– Убери руки!
– Куда ты едешь? Подожди минуту.
– Я не желаю ничего ждать, и не смей меня трогать! – Анна отпихнула его обеими руками: – Господи, какой же ты мерзкий!
– Успокойся и выслушай…
– Что выслушать? Ты принимаешь меня за идиотку? Я прекрасно понимаю, что вы подумали, когда я приехала: «О, дьявол, вот явилась эта чиновница! Сомкнем ряды, парни!» Ну и катись к черту.
Кэм мог бы все отрицать, он мог бы ловко притвориться, что не понимает, о чем она говорит. Очень ловко. Но ее взгляд подействовал на него точно так же, как на Сета: у него язык не повернулся солгать.
– Ладно, ты права. Это вышло автоматически.
– Спасибо, что хоть постеснялся соврать, – горько усмехнулась Анна. Она не ожидала, что ей будет так больно, удивилась силе этой боли и от того пришла в еще большую ярость.
– Не понимаю, чего ты так раскипятилась.
– Не понимаешь? – Она резко вскинула голову: – Тогда я тебе скажу. Я смотрела на тебя и видела мужчину, который мне дорог, своего любовника. А ты смотрел на меня и видел символ системы, которой ты не доверяешь и которую не уважаешь. Теперь, когда мы все выяснили, прочь с дороги!
– Прости. – Голова раскалывалась, и Кэм ^ стянул с нее нелепый платок. – Ты снова права. Мне жаль…
– Мне тоже.
Она потянула дверцу.
– Подожди же!
Кэм провел рукой по волосам, и Анну остановил не его нетерпеливый тон, а этот усталый жест.
– Ладно, – она отпустила ручку дверцы. – У тебя есть минута.
Кэм подумал, что вряд ли на всей планете найдется женщина, с которой он объяснялся бы больше, чем с той, что сейчас хмуро смотрит на него.
– Мы все были немного не в себе. Ты не смогла бы выбрать худший момент для своего визита, даже если бы захотела. Черт побери, у меня до сих пор руки дрожат. – Ему неприятно было признавать это… Просто отвратительно. Пытаясь успокоиться, он отвернулся, отошел, снова вернулся. – Я один раз попал в аварию. Около трех лет назад, на «Гран-при». Выбросил парашют – и не рассчитал. Машина завертелась. Она просто разваливалась вокруг меня! Но самое страшное – невидимый огонь. Я представил, как вспыхиваю факелом. Только на мгновение, но очень отчетливо.
Кэм смял платок в руке и опять разгладил.
– Анна, клянусь тебе: стоять там, под мальчишкой, и смотреть на его болтающиеся шнурки было хуже. Гораздо хуже!
Разве она могла после этого цепляться за свой гнев? И как он не понимает, что в нем такой огромный запас любви? Почему он не позволяет себе любить свободно? Кэм сказал, что, возможно, обидит ее, но она не подозревала, что это случится так скоро… И не знала, откуда ждать удар.
Все это время она смотрела не в ту сторону.
Она не понимала, что по-настоящему влюбляется в него!
– Я не могу, – сказала Анна скорее себе, чем ему, и обхватила руками плечи: ей стало зябко, хотя она стояла на палящем солнце. Как далеко она зашла? И сможет ли отступить, чтобы спастись? – Не понимаю, о чем я думала. Наши личные отношения только все осложняют. Мы должны думать о ребенке.
– Анна, не отказывайся от меня! – Ему снова стало страшно, но это был совсем другой страх. Подобного он никогда прежде не испытывал. – Да, мы сделали пару неверных шагов. Но мы все исправим. Ведь нам хорошо вместе!
– Нам хорошо в постели, – уточнила она и удивленно замигала, заметив вспыхнувшую в его глазах обиду.
– Только?
– Нет, – медленно ответила она, когда он подошел к ней, – не только. Но…
– Анна! – Кэм забыл, что у него грязные руки, и взял ее за плечи: – Я не понимаю пока свое чувство к тебе, но оно есть. И впервые в жизни я не хочу мчаться к финишу.
Но Анна понимала, что они все равно придут к финишу. Ей придется подготовиться к тому моменту, когда он порвет финишную ленточку… раньше ее.
