– Нет никаких проблем, – усмехнулся Игнат. – Давай забудем то, что было утром? Я вспылил.
– А давай, – легко согласилась я. Если Игнат и был удивлен моей сговорчивостью, то вида не подал. Допив чай, мы как-то перебрались в мою спальню, а там уже стало не до разговоров.
Утром, уезжая на работу, он сказал:
– Я не запрещаю тебе общаться с Иваном. Но, ради Бога, Ева, будь с ним поаккуратнее.
– В каком смысле? – насторожилась я.
– Во всех.
– Ладно, – кивнула я, не до конца понимая, что происходит. Игнату так не понравилось, что Ванька проводил меня, и теперь он пытается нас рассорить? Что за туманные намеки, в конце концов?
Когда он уехал, я позвонила Соньке и рассказала про странности.
– Ничего странного не вижу, – заявила подруга. – Вполне логично, что Игнату не нравится твое тесное общение с Ванькой. Он влюблен в тебя, это как пить дать.
– Кто? Игнат?
– Да Ванька, Господи ты Боже мой, – разозлилась Сонька, потом подумала и добавила: – Ну, и Игнат, конечно, тоже.
Я хмыкнула.
– Тебя послушать, так все вокруг только и жаждут слиться со мной в страстных объятиях.
– А ты не язви. Докрутишь хвостом, вообще одна останешься.
– Не беда.
– Еще какая беда, – рявкнула Сонька, но потом поутихла: – Егор свадьбу хочет перенести.
Гнев подруги стал мне понятен. Вздохнув, я спросила:
– А что так?
– Летом хочет. Мол, теплее, погода хорошая, опять же, работы меньше.
– Вполне резонно, – заметила я.
– Ничего ты не понимаешь, – снова разозлилась подруга. – А что, если он меня разлюбил?
Голос Соньки дрогнул, и она явно засобиралась реветь. Слушать ее стенания со спокойным сердцем я не могла, поэтому принялась ее утешать.
– Ты дура, Соня, – назидательно сказала я. – Егор с тебя пылинки сдувает. А что до свадьбы, так идея хорошая. Ну, хочешь я с Игнатом осторожно поговорю?
– Хочу, – всхлипнула Сонька.
– Заметано.
Попрощавшись с подругой, я немного посидела на кухне, затем перебралась в свою комнату и затосковала. Родителей нет, учеба начнется только через два дня, и заняться мне было нечем. Как раз тут и позвонил Ванька.
– Привет, одна? – с ходу спросил он.
– Одна. Ты по делу или как?
– По делу. Позвать тебя хотел на одно мероприятие.
– Что за повод? – заинтересовалась я.
– Выступление у меня сегодня, в спортклубе. Соревнования между моей командой и той, что из «Витязя». Слыхала о таком?
– Ну, да, – ответила я.
Ванька всю жизнь занимался спортом – дело похвальное, спорт и я сама уважала, оттого и бегала раньше каждый день в парке. Потом меня там чуть не изнасиловали, слава Богу, Игнат вовремя пришел на помощь, и занятия я прекратила. А вот Ванька в спортклуб таскался чуть ли не каждый день, и занимался то ли самбо, то ли карате.
– Короче, Катька в деревню уехала, а я выступать буду. Ну, и хотел, чтобы меня кто-нибудь поддержал. А то у всех девчонки придут, а у меня никого, – замялся он. Мне это показалось трогательным, и я пообещала:
– Будет тебе девчонка, и не одна. Время?
– К семи. Спасибо, Ева, – обрадовано заголосил он. – Чтобы я без тебя делал!
Отключившись, я позвонила Соньке и позвала ее с собой. Подруга согласилась, решив, что ей не мешает развеяться, да и Ванька – брат Егора, а значит, поддержать его она обязана.
Заручившись ее согласием, я отложила телефон в сторону и задумчиво уставилась в окно. Погода стояла непривычно теплая для зимы, люди ходили без шапок и в распахнутых пальто, радуясь солнечному дню. Потосковав еще чуть-чуть, я бесцельно бродила по квартире, размышляя о нашей ссоре с Игнатом.
По его словам выходило, что он Ромку и Лешку не трогал. В принципе, мог и соврать, но… Раньше я думала, что это он убил или похитил Марину, а оказалось, он пытался ей помочь. Конечно, делал это по-своему, и даже преследовал личные цели, но все же помог. И в беде не бросил, отмазав Марину от тюрьмы.
Горестно вздохнув, я поплелась на кухню и соорудила себе бутерброд. Не чувствуя вкуса, прожевала и снова уставилась в окно. Он или не он? В больнице я точно видела Игната. Он разговаривал с главврачом, и о чем-то его просил, а вскоре после этого Лешке предложили перевестись в московскую клинику. Конечно, странно сначала избивать парня, а потом пытаться его вылечить… Но, с другой стороны, он мог сделать это, чтобы держать Лешку подальше от меня.
Почесав затылок, я не вытерпела и помчалась одеваться. Натянув излюбленные джинсы и свитер, сверху накинула легкую куртку и вышла на улицу. Путь мой лежал к дому Романа Тринина, которого летом жестоко избили несколько парней, при этом упомянув мое имя.
Дверь мне открыл сам Ромка. Несколько секунд изучал мою физиономию – я приветливо улыбалась, давая понять, что пришла с миром, и спросил:
– Что пришла? Я же говорил, видеть тебя не хочу.
– Да брось. Просто поболтай со мной пять минут. От этого мир не рухнет, – попросила я. Ромка оглянулся, потом мрачно сказал:
– Жди в подъезде, сейчас выйду.
Я привалилась спиной к стене. Ромка вышел из квартиры через пять минут, одетый в брюки и свитер. Остановился напротив, скрестил руки на груди и вяло поинтересовался:
– Ну?
– Я знаю, что эта тема для тебя неприятна, но все же спрошу. Когда те парни летом тебя избили, ты ничего не заметил?
– Чего не заметил? – тупо повторил он.
– Ну, примет каких или еще чего… Что они тебе вообще сказали?
– Сказали, что если еще раз увидят вместе с тобой, то убьют, – Ромка нервно облизнул губы и оглянулся по сторонам, точно ожидал появления врагов.
Я разочарованно протянула:
– И все? Ты ничего больше не заметил? Слушай, я не собираюсь идти в полицию или что-то там еще. Просто хочу знать, если вдруг встречусь с этими ребятами…
Ромка несколько секунд колебался, потом встревожено спросил:
– У тебя проблемы? Тебе угрожают?
– Ну, не то чтобы, – туманно намекнула я, и тоскливо посмотрела в сторону. Ромку проняло. Придвинувшись ко мне, он тихо зашептал:
– У одного из них на пальце была татуировка. На указательном. Плохо помню, что-то типа волка или медведя. Какая-то морда с оскаленными зубами. Я еще подумал: сделано красиво, ну, а потом мне этой самой рукой в глаз прилетело.
– А лиц ты не видел? – уточнила я. Ромка нахмурился.
– Они со спины подошли. Сразу бить начали, я согнулся, потом упал. Попытался встать, заметил, что все в темном и кепках. На одного только успел посмотреть – лицо было закрыто воротом ветровки. А вот руку разглядел.
