***
Он, вообще-то, собирался просто посмотреть на мониторе — ему объяснили эту систему — как Андрей будет реагировать на собственное похищение, на полную непредсказуемость дальнейших действий похитителей. Ну, а потом Андрею надо будет всего лишь продемонстрировать полное подчинение, точнее, на нем продемонстрируют…
А Камалю полагалось тихо и незаметно понаблюдать за этим с другой стороны экрана. Он сам посчитал это самым благоразумным — скорее всего, его имя будет последним, которое Андрей свяжет со своим похищением.
Но потом он подумал, что очень хочет увидеть Андрюшино лицо, когда тот поймет, в чем дело. Он уже предвкушал это зрелище: «Андрюша, здравствуй. Я сказал, что ты мой друг, и очень любишь розыгрыши…»
***
Камаль еще тогда, когда только попал в этот плен, думал, что однажды он вырвется и так отомстит… картины пыток, драки один-на-один, повторения всех тех унижений, которые Андрей опробовал на нем, роились в голове в его фантазиях…
А сейчас — отпустило. «Зря, что ли?» — с веселым недоумением подумал он. Зря они все это затеяли? Оказывается, сейчас ему почти все равно, что думает и чувствует его бывший «хозяин». Отпустило. Вот тот проклятый клуб, зал с игровыми автоматами, где его пытали — вот это место он не забыл, как подумает — до сих пор страшно. Но, вроде бы, там все разгромили, всех накрыли, как ему рассказали.
А с Андреем — вообще как-то перегорело у него желание мстить. Хотя, нет, дело в другом. «Я счастливый, как никто, я счастливый лет уж сто, я счастливый — я не лгу…» — вспомнились ему популярные строки.
Камаль
Я счастливее его. Я только сейчас это понял. Но это не значит, что я готов отпустить его со словами: «Иди и больше не греши». Тогда и затевать эту историю с ответным похищением не стоило. Я хочу видеть его страх и унижение. И что-то мне подсказывает, что прощение он воспримет как мою слабость.
Привезли его вчера ночью, сейчас уже практически день. В принципе, неплохую бессонную ночку обеспечили. Мне бы на его месте хватило. Хотя остается, конечно, вероятность, что это именно я трус и слабак, а он все происходящее примет достойно. Что же, посмотрим.
Сейчас мне безумно хочется выйти к Андрюше и сказать, что я благодарен за знакомство с потрясающей девушкой, которая не смотрит на меня как на грязь под ногами. Но — нельзя, Вику сюда впутывать нельзя. Конечно, все и так шито белыми нитками, если подумать — где я взял информацию о нем, деньги? Ну, мало ли способов… но подтверждать его догадки я не буду.
Тут мне приходит в голову одна мысль, которая не радует: это что же, я сейчас специально тяну время, чтобы с ним не встречаться? Нет, не дело это. Либо надо наблюдать за происходящим по монитору, либо войти и получить личное удовольствие.
***
Андрей, действительно, уже несколько часов стоял на коленях с заведенными за голову руками. Камаль прекрасно представляет его состояние — ноги либо уже настолько затекли, что Андрей их не чувствует вообще, либо, наоборот, каждая секунда приносит невыносимую боль от невозможности изменить позу; руки держит в нужном положении неизвестно каким напряжением мышц. Камаль даже начинает переживать — если тот стоит так несколько часов, причем стоит на коленях, то может заиметь себе какие-нибудь проблемы с суставами. А делать его калекой, вроде бы, не входило в их планы.
Но в итоге в комнату он входит с довольной полуулыбкой:
— Андрюша, ты потрясающе выглядишь! — улыбаясь еще шире, обращается он ко второму обитателю этой комнаты.
Наверняка стоять тому адски больно — подойдя ближе, Камаль замечает на полу что-то вроде гранул наполнителя для кошачьего туалета — и представляет, как под весом тела эти маленькие остроконечные комочки впиваются в кожу, не дают пошевелиться без боли. Он сам подобное попробовал в свое время… «Могли и гравия насыпать» — тем не менее, без особого сочувствия думает он.
— Кстати, я принес тебе твои любимые кожаные ремни, ты же не откажешься надеть? А потом мы пойдем в клуб, тебе должно понравиться. Я уже понял, что ты сам хотел быть на моем месте, просто стеснялся.
Мужчина с какой-то замедленной реакцией поднимает взгляд на Камаля; постепенно там отражается узнавание и шок. И страх. Камаль с радостью видит в его глазах страх неизвестности, с удивлением понимая, что ничего он сам, оказывается, не простил. Ну, что ж, возможно, это и к лучшему. Если с волками жить… то не стоит подставлять вторую щеку.
— Да, Андрюша, это я. Удивительно, правда? Понимаешь, ты открыл мне мир с неожиданной стороны, и вдруг оказалось, что мне это нравится. Я встретил человека… тебе не стоит знать это имя, просто поверь, что с ним не стоит связываться никому из вас. Кстати, ты знаешь, что ваши клубы хорошо трясут? Владельцев, всех, кто их посещал… подумай об этом на досуге. Кстати, ты — подарок для меня от моего нового друга. Как ощущения?
Камаль сам собой восхищался: «Ох, сказочник! Пока он разберется, где здесь правда, а где ложь, очень может быть, что побоится делать ответный ход. Всегда ведь остается вероятность, что все сказанное мною — правда.
— Камаль? — все еще неверяще спрашивает Андрей. — Развяжи меня, я уже ног не чувствую… Развяжи, так нельзя! — срывается он на крик, начиная дергаться в удерживающих его ремнях.
Ожидаемо, коленям это не нравится, и он едва сдерживает стон боли, стараясь все-таки контролировать свое лицо.
— И? Что ты мне предложишь? Одеваемся, делаем фото на память, и идем в клуб? Впрочем, можно и так идти, — издевается Камаль, — и так сойдет. — Андрей раздет практически полностью, только трусы ему целомудренно оставили.
— Кстати, решай быстрее, потому что иначе я приду еще часов через шесть, а ты здесь пока постоишь.
— Ты не сможешь! — Камаль улыбается про себя: а Андрей, оказывается, тоже идеалист, верит в лучшее в людях. Он тоже был таким наивным в свое время. — Ты меня тут не оставишь! Я не могу больше, развяжи меня…
— Да, я боюсь, что, если проведешь так еще полдня, останешься калекой. Но это не мои проблемы.
Андрей смотрит недоверчиво, но Камаль уже понимает — он сломался. Оказывается, «сильные мира сего» ломаются так же, как и «не сильные».
— Я так понимаю, что ты согласен? — Андрей кивает, стискивая зубы.
Камаль набирает номер; заходят двое служащих, их лица закрывают черные характерные маски с прорезями для глаз. Они сноровисто освобождают Андрея, застегиваю наручники сзади и снова ставят его на колени.
Но ноги его не держат, он валится на бок, скованные руки тоже не дают опоры… Он хватает ртом воздух, стараясь сдержать стоны — кровь начинает поступать в затекшие ноги и руки, боль должна быть при этом невыносимой. Камаль ему действительно сочувствует, он прекрасно помнит, что тоже практически сломался тогда от боли. И он уже даже не хочет напоминать бывшему «хозяину», что есть еще один вид насилия, который тот не попробовал. Кажется, сейчас ему достаточно и произошедшего, даже добивать не хочется.
