Алекс уткнулась носом ему в плечо, лизнула. Влажный, нежный, теплый - этот вкус остался у нее на языке.
- Посмотри на меня, bella.
Она зажмурилась, боясь того, что он мог увидеть в ее глазах. В ней разверзлась настоящая пропасть желания.
- Ви, прошу тебя, прикончи меня! Если я сейчас не кончу, то умру! - прошептала она, вкладывая в слова все свое желание.
- Я не шелохнусь, bella, пока ты не перестанешь прятаться от меня, - глухо ответил он. Под ее пальцами он весь напрягся. Он играл на ней, как на скрипке, целуя ее в висок. - Алессандра, я привык видеть свое отражение в твоих глазах. Я привык тонуть в них!
После этих слов она подняла голову.
Их губы снова встретились, языки возобновили прежнюю игру - вскоре она уже не могла понять, где заканчивается она и начинается он. Она слышала, как бьется его сердце. Его тело стало влажной, скользкой крепостью желания.
С каждым его хриплым вздохом Алекс поднималась все выше и выше.
Она плыла на мощной волне желания… Потом все мысли выветрились из головы.
- Вот так, Алекс, - тихо сказал Винченцо. - Оставайся со мной.
И он снова уложил ее в постель и пригвоздил к простыне мощным толчком бедер. И началась бешеная скачка на вершину блаженства.
Алекс легонько укусила его в плечо, зная, что ему это нравится. Ей хотелось, чтобы он тоже потерял голову.
- Ви, быстрее! Пожалуйста! - взмолилась она, понимая, что вершина близка. Она закинула ноги ему на плечи; его лобок греховно терся о нее в нужном месте всякий раз, как он входил в нее.
- Трогай себя, bella! Закончи вместе со мной, - шепнул он, и Алекс провела рукой по своему животу вниз.
Широко раскрыв глаза, она выдержала взгляд Винченцо, и эмоции, которые она увидела в нем, заставили ее взлететь на вершину блаженства.
- О-о-о! - снова и снова шептала она, прижимаясь к нему и улетая все выше и выше. Ничто не могло сравниться с магией ее оргазма, когда он находился внутри, - и ему почти всегда удавалось разделить ее состояние.
Винченцо, хрипло зарычав, упал на жену, прошептав ее имя. Алекс обхватила его руками и не отпускала, не желая разрывать физический контакт. Как будто…
Нет, лучше не продолжать. Больше ей ничего не нужно.
Она сама выбрала свой путь, она пойдет по нему дальше, что бы ни случилось.
- Как ты? - спросил он после нескольких сладостных секунд.
Алекс улыбнулась.
- Просто прекрасно, - прошептала она, и он наградил ее глубоким, страстным поцелуем, пробравшим ее всю до кончиков пальцев.
Глава 10
Винченцо проснулся, как от толчка. Он настолько не привык спать до самого рассвета, что не сразу понял, где находится. Спокойный сон всегда был для него невозможной вещью. Долгое время он заставлял себя не спать, чтобы присматривать за матерью; он боялся, что, если он погрузится в сон, она причинит себе непоправимый вред. Когда же он добился некоторой финансовой свободы и смог нанять круглосуточную сиделку для ухода за матерью, было уже поздно. Бессонница пустила в нем глубокие корни; сказались ночи, когда он, забыв об отдыхе, сколачивал свое состояние.
Потом надо было управлять финансовой империей.
Но сейчас, проведя здесь, на вилле, лишь несколько ночей, он так привык к теплой, томной близости Алессандры, которая оплетала его руками и ногами, что засыпал без труда. Теперь он не представлял, как можно спать без нее.
Последняя мысль так встревожила его, что он полностью проснулся. Осторожно высвободился из ее объятия. Убрал с ее лица прядь волос и легко провел пальцами по ее высоким скулам. На сердце отчего-то стало тяжело. Она вздохнула и перевернулась; одеяло задралось, показав шелковистое плечо и очертания груди.
Он тут же ощутил ответную реакцию. Боже, прошло шесть дней с тех пор, как он нашел ее в бывшей оранжерее, и почти все шесть дней они провели вместе, плавясь в сжигающем их пламени страсти. Пожар не собирался стихать. Винченцо был ненасытен, и его молодая жена не уступала ему ни на шаг.
С трудом отвернувшись от искушения, он надел пижамные штаны, футболку и вышел из спальни.
В длинных коридорах было тихо. Мраморный пол приятно холодил босые ступни. Ноги словно сами привели его в огромный кабинет, средоточие власти Леонардо, место, откуда хозяева виллы управляли своими владениями.
Винченцо пока так и не раскусил старшего из братьев Брунетти, истинного наследника империи. Массимо был более открытым, язвительно-остроумным; иногда он даже Винченцо заставлял улыбаться. Но в Леонардо… он замечал сходство с самим собой.
- Воображаете здесь себя? - послышался голос у него за спиной.
Он круто развернулся. На пороге стояла Грета Брунетти.
- Воображение - для снов, которые находятся вне пределов досягаемости. Это кресло, этот кабинет, этот дом… уже почти в моей власти. Если хотите знать, - добавил он, удивляясь собственной злобе, - я как раз думал, что снести первым делом: виллу или башню БФИ.
Она побледнела, и ему стало немного жаль ее. Но только немного.
- Чего вы хотите, мистер Кавалли?
Ее официальный тон что-то в нем задел, но он не показал виду.
- Для вас время действовать давно прошло. - Он облокотился о внушительный дубовый стол и скрестил ноги.
Она плотно обхватила себя за талию. Ее пальцы напоминали когти.
- Никогда не поздно осознать свою неправоту. И никогда не поздно что-то исправить.
- Наверное… в вас говорит страх гибели. - От изумления он даже перестал злиться.
- Вовсе нет. Что бы вы ни планировали, мне на данном этапе уже все равно. Вот если бы я могла что-то предпринять, чтобы Алессандра…
- Она моя. Я не откажусь от нее ни за что на свете. Она подтвердила свой выбор шесть дней назад. И выбирает меня каждую ночь, - бесстыдно добавил он.
- Знаю. Я уже утратила ее уважение, что хуже любых ваших действий. И все же прошу не забывать, что ни в чем происходящем ее вины нет.
- Моя мать тоже ни в чем не была виновата.
- Я поступила так, как считала в то время правильным по отношению к своей семье. Долгие годы я мирилась с выходками сына. Старалась исправить последствия его поступков. Ко всему остальному я очерствела - у меня не осталось ни милосердия, ни доброты, ни даже любви. Он все из меня высосал… Я лишь исполняла свой долг по отношению к Лео и Массимо. Я… лишила их привязанности.
- У них была крыша над головой, еда, убежище от бурь. У меня не было ничего, - отрезал Винченцо, тяжело дыша.
У него даже детства не было. Вот какую цену он заплатил за ее безжалостность. В детстве он не был ребенком.
