– Так это же моя бутылка! – послышался возмущенный возглас поэтессы. – Коллекционное!..
– Вот я вам и предлагаю…
– А почему ты тогда пытался от меня избавиться? – тихо спросила Алина, когда голоса на кухне смолкли. – Ну, в «Байзер» сослал… Я тебе просто надоела, да?
– Издеваешься?! Я вообще не хотел тебя никуда отпускать. – Глеб провел большим пальцем по ее щеке, и Алина инстинктивно качнулась к нему навстречу. – Это Настя сказала, что ты провизор… И тебе лучше… И если я тебя люблю, то должен отпустить.
– Настя, – Алина стиснула зубы. – Я так и знала…
– Тихо-тихо, моя девочка, – Глеб склонился над ней и запустил руки в волосы, лишая остатков самообладания. Пол поплыл, перед глазами замерцали светлячки. – Она у меня еще получит. Ты, кажется, главного не услышала.
– Все я услышала. – Алина улыбнулась и потянулась к его губам. – Давай потом, а?
– Ни фига подобного. – Глеб отстранился. – Я жду ответа.
– Я тоже, – буркнула Белкина. Порой сказать самые простые вещи сложнее всего. – Не в смысле жду… В общем… Люблю я тебя, люблю. О’кей? Можно ты меня уже поцелуешь?
– С одним условием. – Глеб все еще удерживал ее на расстоянии, а потом задал вопрос, о котором Алина боялась даже мечтать: – Ты будешь моим партнером по бизнесу?
– Я уж думала, ты никогда не попросишь! – и Алина, счастливая, повисла у него на шее.
Владельцы ООО «Праздник на выезде» целовались так страстно и самозабвенно, что не заметили даже, как из кухни с любопытством выглядывают Настя и Веригина. И уж тем более Алина с Глебом не слышали, как те заговорщически перешептываются.
– Признавайтесь, вы же специально это затеяли? – спросила Настя Илону Ивановну. – Старая вы сводница!
Но та в ответ лишь загадочно усмехнулась и продекламировала нараспев:
– Любовь, забыть которую нет сил Тому из нас, кто истинно любил. – Она осеклась, смерила Настю презрительным взглядом, а потом снисходительно пояснила: – Данте. Божественная комедия, – и, мурлыкая что-то себе под нос, скрылась, нежно баюкая на дне бутылки остатки коллекционного вина.
Эпилог
Полгода спустя
– Это была плохая идея. Ужасная. – Алина замешкалась у самых ворот и умоляюще посмотрела на Глеба. – Может, отменим все и сбежим?
– Поздно, детка. – Он ободряюще улыбнулся. – Мы слишком долго откладывали. Не парься, все будет хорошо.
По правде говоря, сам Глеб был в этом не слишком уверен. Точнее, вообще не уверен. Они затеяли рискованную авантюру: даже не знакомство с родителями, а еще хуже. Знакомство родителей с родителями. И пойти не так на этом сомнительном мероприятии могло буквально все.
Во-первых, с предками Алины он так и не виделся с самого благотворительного показа и сомневался, что за это время они успели забыть его душераздирающий монолог. Во-вторых, собственный отец Глеба так и не простил сыну, что тот не принес заработанный миллион в семейную копилку, да еще и отказался от всякой помощи и вмешательства в бизнес.
– Я же в этом тридцать лет! – бушевал Кирилл Андреевич в их последнюю с Глебом встречу. – Кое-что смыслю, поди!
– Спасибо, я сам.
– Сам ты только все испортишь! Тебе нужен консультант! Инвестиции! Я готов выкупить контрольный пакет акций, пока ты не опозорил меня перед партнерами… – продолжал разоряться отец, и Глеб, плюнув на затею вернуть квартиру и «ламбу», швырнул ключи на стол и ушел, хлопнув дверью.
Он бы с радостью не возвращался в семейное гнездо вообще, но раз уж Рудаковым предстояло породниться с Белкиными, пришлось идти на мировую. Ничего, один вечер пережить можно. В случае чего Глеб готов был принять главный удар на себя, лишь бы Алина не нервничала. Ей-то теперь волноваться нельзя.
– Скажем им между горячим и десертом. – Глеб пропустил любимую вперед по извилистой мощеной дорожке к особняку Рудаковых.
– А ты стратег, – она усмехнулась. – Сладкое способствует выработке эндорфинов. Если они и психанут, то быстро успокоятся. Хотя… – Она вдруг снова остановилась. – Мама на низкоуглеводной диете.
– И что?
– Как что? – запаниковала Алина. – Она сахар не ест! Господи… – Она в ужасе прижала пальцы к губам.
– Что случилось? – Глеб пулей метнулся к ней. – Схватки? – он знал, что ему придется пройти через это снова, но надеялся, что за восемь месяцев успеет морально подготовиться.
– Какие схватки? У меня восемь недель. Моя мама. – Алина нервно стиснула руку Глеба. – А если она сама захочет вести беременность? Осмотры и вот это вот все… – Она нервно покосилась на окна особняка. – У вас ведь нету дома кресел с высокими подлокотниками?
– Целая куча. Но не волнуйся, моя мать не даст никого на них осмотреть. – Глеб поцеловал Алину в висок. – На них и дышать-то особо не разрешается. Просто скажи маме, что уже нашла другого врача.
– Ага, как же! – Алина посмотрела на него как на умалишенного. – Она бы спокойнее отреагировала, если б я сказала, что нашла другую мать. Нет, давай все-таки сбежим, пока не поздно. Давай не будем им ничего говорить, а?
Когда она вот так жалостливо поднимала брови, у Глеба внутри все переворачивалось. В такие мгновения он готов был на все, лишь бы его Алина улыбнулась. Подумаешь, родители! Ну обидятся. Ну психанут. Не впервой, поди. Наследства и содержания они его не лишат – нельзя отобрать то, чего нет. Что еще они могут сделать? На свадьбу не придут? Так лучшего подарка и представить себе невозможно!
– А ну их, – решился Глеб наконец. – Сами разберутся…
– А вот и наши голубки! – приветственно заворковала Татьяна Сергеевна, распахнув дверь. Желтый свет из холла залил крыльцо особняка, пополз дальше по выстриженному газону, и Глебу смертельно захотелось уползти за ним под кусты можжевельника. – Давайте скорее, папа уже волнуется, куда вы запропастились.
Глеб чуть не расхохотался – если отец из-за чего и волновался, так только из-за того, что ему врач коньяк запретил, – но мама принялась лобызать блудного сына и трепать за «сладкие щечки» с таким энтузиазмом, что желание смеяться отпало само собой.
– Ты что, плохо кушаешь? – Мама ощупала его, как сотрудник таможенного досмотра. – Одни кости! Алиночка, ты уж следи за его питанием! Знаешь, в детстве он был такой упитанный карапузик! Ну просто не попка, а две булочки! Ой, сейчас я поищу семейный альбом…
Глеб помрачнел. Зря он не послушал Алину. Надо было сбежать гораздо раньше, а родителям соврать, что катафалк, выкупленный у Илоны Ивановны и выкрашенный в позитивный желтый цвет, заглох где-то на полпути в Барвиху.
– Я с удовольствием посмотрю, – расплылась в довольной улыбке Алина.
Что ж, хоть кто-то из них весело проведет этот вечер. Глеб не сомневался: мама выложится на полную. Расскажет и про «Звонок», и про то, как Глеб писался по ночам, и посоветует Алине лишний раз его не пугать.
