Она ведь сразу поняла, что он за фрукт. Эдакий ананас: помпезный, красивый, с короной на макушке. И нравится каждой обезьяне. Но съешь пару кусочков – и еще долго будет щипать вокруг рта. Да и мякоти, по сути, не так много, сплошная несъедобная кочерыжка. Да, Глеб мог украсить своей персоной любое торжество, но на каждый день явно не годился.
И тот факт, что он так быстро переключился на свою Настю – это имя Алина даже про себя произносила с отвращением, – только лишний раз подтверждал: решение отказать ему было правильным. Легче, правда, от этого не становилось. Смотреть, как Глеб с Настей воркуют, как она по-хозяйски висит у него на плече, слушать все эти хихоньки-хахоньки было выше Алининых сил.
Она ужасно хотела найти в Насте хоть один изъян. Повод для ненависти. Ну, чтобы можно было с легкостью позлорадствовать: мол, так тебе и надо, Глеб, что выбрал эту дурочку, она ведь в сто раз хуже меня. Но нет! Будь Алина парнем, она бы и сама приударила за Настей. Милая, смешливая. Еще и красивая, сволочь. Глаза такие голубые-голубые, носик вздернутый, улыбка заразительная, ямочки на щеках. И волосы густые и мягкие, так и хочется потрогать. Все время чуточку растрепанные, как будто она только проснулась. Куколка просто. А как она понравилась Илоне Ивановне! Алине Веригина своих стихов не читала! Не то чтобы Белкина была большой поклонницей поэзии, но можно было ей хотя бы предложить пару четверостиший! А Насте достался целый томик с автографом автора.
Неудивительно, что Алина предпочла работу. Благо Глеб ничего толком не сделал, и ей самой пришлось искать подходящий зал, договариваться с кейтерингом и флористами и, поскольку все заломили аванс, на который ушли все доходы с детского дня рождения, самой заниматься оформлением, делать афиши и агитировать блогеров.
Сказать, что Алина была довольна плодами своих трудов, – не сказать ничего. Даже менеджер элитного отеля, где Белкина решила провести презентацию, рассыпался в восторженных комплиментах. Алине удалось создать дух величия и в то же время сдержанности. Как маленькое черное платье от «Коко Шанель». Неприлично дорого, но скромно и со вкусом. Пожалуй, откажись писательница приезжать в последнюю секунду, Алина бы с легкостью пригласила вместо нее нобелевских лауреатов на вручение премии. Осталось бы всего-навсего сменить плакаты.
Впрочем, отказываться Елена Минина не стала. За десять минут до начала отполированный до блеска катафалк привез ее, Илону Ивановну, Глеба и – кто бы сомневался – Настю к зданию отеля.
Если бы Алина не знала, что главная виновница торжества в этой компании – именно Минина, она бы ни за что не догадалась. Со стороны казалось, будто Веригина прибыла со своей бедной родственницей. И пригласила ее исключительно из жалости. В своем вязаном тетушкином кардигане Елена совершенно не походила на автора громкого шпионского романа. Впрочем, если бы все шпионы одевались как Джеймс Бонд, вычислить их не составляло бы никакого труда. Как знать, может, за спиной у Мининой не один год службы в разведке? Или она решила опубликовать откровения покойного мужа? Алина твердо пообещала себе, что непременно купит один экземпляр «Тайных связей» и попросит Минину подписать. Это уж, поди, лучше, чем какие-то там доморощенные вирши Веригиной.
– Как вам? – Алина подбежала к писательнице, удостоив Глеба только коротким приветственным кивком.
– Неплохо, – ответила почему-то не Минина, а Илона Ивановна. – Скучновато, как по мне, могла бы добавить немного ярких цветов. – И она небрежно коснулась корзины с белыми гортензиями.
– Да ладно, по-моему, круто! – Настя бесцеремонно потрепала Алину по плечу. – Ты такая молодчина! Если б не ты, Глеб бы точно здесь все запорол, уж поверь мне!
Алину обуревали двойственные чувства. С одной стороны, ей полагалось радоваться, что дочка самого Портновского оценила ее старания. И да, в одиночку Глеб и правда запорол бы мероприятие. Прессу ведь не просто увлечь игрой в снежки, и на одноногого солдата из электрички они явно не купятся. С другой стороны, Алина не могла припомнить, когда дала Насте повод перейти на «ты».
– И мне тоже очень нравится, – подала наконец голос Минина. – У меня никогда еще не было такой презентации… Это даже как-то… Как-то чересчур.
– А вот тут я согласна. – Илона Ивановна вскинула бровь. – Такое ощущение, что издали какой-нибудь шедевр.
– Ну и стерва, – прошептала Настя, когда Веригина отошла на безопасное расстояние и принялась выискивать себе место в первом ряду.
Признаться, Алина была с ней согласна, но вслух этого не произнесла. Много чести будет!
– Вообще-то мы ненадолго, – вмешался в разговор Глеб и демонстративно приобнял Настю. Алина ни секунды не сомневалась, что он делает это нарочно, чтобы ее позлить. – Сейчас я представлю ее зрителям, задам пару вопросов – и все. А то мы потом еще хотели заехать в клуб…
– Серьезно? – Алину уже знатно потряхивало. То ли от волнения, то ли оттого, что она не ела… Кажется, со вчерашнего вечера. А может, все дело в Рудакове, который затеял бизнес, а сам развлекался с девицами почем зря. – А оплату с Мининой требовать мне? Это же вы договаривались!
– Слушай, а почему я все должен делать? – возмутился Глеб. Алина с радостью кинула бы в него корзинку с гортензиями, да цветов было жалко. – Я принес заказ. Мне надо новые искать.
– В клубе?
– А почему бы и нет? Там как раз тусуются люди, которые любят и умеют развлекаться! – Он презрительно скривился, намекая, что для Алины эта опция недоступна.
– Хорош выпендриваться! – перебила его Настя. – Сказано тебе: надо. Значит, надо. Бизнесмен, тоже мне! – Она доверительно наклонилась к Алине: – Он всегда был сачком. Я ему за красивые глазки три курсача написала, можешь себе представить?
О, Алина могла. Более того, она была глубоко убеждена, что и остальные курсовые за Глеба тоже писали вот такие милейшие девушки, которых он менял в зависимости от того, какой предмет предстояло сдавать. Политология? Дочка журналиста. Экономика? Дочь какого-нибудь маститого инвестора. Философия?.. Интересно, а с кем он мутил ради пятерки по философии? Или в МГИМО на экзамене достаточно назвать Платона и Аристотеля?
Что самое ужасное, Алина, похоже, сама стала такой девушкой-костылем. Сколько бы она ни пыталась доказать самой себе, что Глеб ее нисколечко не привлекает, все без толку. Да, он злил ее, да, выводил из себя, и порой его хотелось придушить голыми руками, вот только она все равно оставалась рядом. И все равно, когда он случайно касался ее, пульс учащался, а ладошки потели, как после трех кружек крепкого кофе. Может, зря она отказала ему? Может, Глеб относился к тем вирусам, которыми проще переболеть сразу, чтобы выработать пожизненный иммунитет? Что ж, теперь он с Настей, и ответа на этот вопрос Алине не узнать никогда.
– Ой, там папа приехал! – прервала Портновская невеселые размышления Алины и, ухватив Глеба под локоть, потащила куда-то в зону для прессы.
Пора было начинать. Правда, места, которые Алина оставила для верных почитателей Мининой, почему-то еще пустовали, только две дамочки, похожие то ли на школьных учительниц, то ли на потомственных работниц библиотеки, ютились на последнем ряду в обнимку со свежими экземплярами «Тайных связей». И на толпу фанатов, которую Алина ожидала увидеть, они никак не тянули. Но время шло, и заставлять ждать журналистов и блогеров, которых Белкина притащила всеми правдами и неправдами, было нельзя. Шутка ли: сама Валерия Гинзбург, главный редактор «Независимого журнала», соизволила прийти. А уж ей-то с тремя детьми непросто было выкроить время на презентацию какой-то книги. Правда, поговаривали, что в декрете сидит ее муж, бизнесмен Матвей Соломатин, но при личной встрече спрашивать об этом Алина постеснялась. Слишком уж суровой показалась ей железная леди Гинзбург.
