Либби наслаждалась его неспешной игрой. Он словно пробовал ее на вкус. Вот он слегка раздвинул ее губы языком, и она задохнулась от восторга. Потом снова переменил правила игры и сжал зубами ее нижнюю губу, то покусывая, то отпуская, держа ее на грани удовольствия и боли.
Так хорошо ей в жизни еще не было. Он соблазнял ее искусно, не спеша. Ей уже не хотелось отстраниться и убежать. С его губ сорвался тихий вздох, больше похожий на стон.
Либби заметила, что уперлась рукой ему в грудь и рука ее дрожит. Ей показалось, что прочный деревянный пол качается под ногами. И вот она, наконец, оттаяла и, прильнув к нему, затрепетала в его объятиях.
Оказалось, что и он раньше не испытывал ничего подобного. Либби словно сплавлялась с ним, переливалась в него без остатка. Она оказалась свежей, как воздух, который проникал через приоткрытое окно. Едва слышно вздохнув, она обвила его шею руками и сама прильнула к нему. Ее нежные пальцы охватили его затылок. И губы перестали быть просто податливыми. Они ожили, сделались требовательными, властными, отчаянными. Она отвечала ему!
Ей не хотелось отпускать его, хотелось целовать еще и еще. Она чувствовала настоящий голод. Она дрожала всем телом, готовая впитать сотни новых ощущений — острых, захватывающих и невыразимо прекрасных. Когда он с силой стиснул ее, с ее губ сорвался приглушенный крик. Она больше не трепетала — зато его била дрожь. Что она с ним делает? Он задыхается. Он не может думать. Все чувства обострились до предела. Как он мог до такой степени потерять самообладание? Контроль над собой для пилота важнее всего. Его не может сбить с толку непредвиденный метеорный дождь. Он только хотел подарить ей несколько минут радости и сам получить удовольствие — удовлетворить простую человеческую потребность. А оказалось, что он испытывает нечто более сложное. Надо отступить, прежде чем его с головой накроет неизведанное. Он неуверенно отстранил ее от себя. Ему стало чуть-чуть легче, когда он увидел, что она дышит так же прерывисто, как он сам. Потрясенный взгляд ее широко раскрытых глаз сбивал его с толку, как будто он на полной скорости врезался в бетонную стену.
Что произошло? Смущенная, Либби поднесла руку к губам. Что он с ней сделал? Кровь глухо стучала в висках. Она шагнула назад, стремясь вновь обрести почву под ногами и найти простые ответы на свои вопросы.
— Погоди. — Сопротивляться он не мог. Наверное, потом он проклянет себя за это. Первая волна еще не отхлынула, а он снова притянул ее к себе.
Им казалось, что больше они не вынесут, настолько сильно их влекло друг к другу. Либби разрывалась между отчаянным желанием сдаться и таким же отчаянным желанием вырваться. Наконец, ей с трудом удалось освободиться.
Она чуть не упала; пришлось ухватиться за спинку стула. Она так стиснула ее, что побелели костяшки пальцев. Ей не хватало воздуха. Что он с ней сделал? Она его почти не знает, и все же позволила ему больше, чем кому бы то ни было в жизни. Ее голова привыкла задавать вопросы, но сейчас бал правило сердце, хрупкое и не наделенное разумом. Она посмотрела на Кэла в упор и воскликнула:
— Если хочешь и дальше оставаться здесь, в этом доме, больше не прикасайся ко мне!
Кэл заметил в ее глазах страх и невольно испугался сам.
— Я тоже не ожидал, что так выйдет… как и ты. Только не говори, что тебе не понравилось… я все равно не поверю. Ты возбудилась так же, как и я!
— Значит, оба будем заботиться, чтобы ничего подобного не повторилось.
Он сунул руки в карманы и стоял, покачиваясь на каблуках, даже не пытаясь понять, почему вдруг так разозлился.
— Послушай, детка, ведь ты и сама этого хотела, а не только я!
— Ты первый начал.
— Я только поцеловал тебя. А ты… — Ему стало чуть легче, когда он заметил, как она вспыхнула. — Либби, я ни к чему тебя не принуждал. Ты и сама все прекрасно понимаешь. Но если хочешь притворяться, что у тебя в жилах лед, пожалуйста, я не против.
Она побледнела и прижала руку ко рту. Глаза у нее сделались темные, огромные. Разглядев в них потрясение и боль, Кэл выругал себя за черствость.
— Извини. — Он шагнул к ней.
Она переступила с ноги на ногу, ответила невозмутимо:
— Можешь не извиняться. Главное — не мешай мне.
Он прищурился.
— Охотно.
— У меня много дел. Если хочешь, перенеси телевизор к себе в комнату. На каминной полке есть книги. Буду очень тебе признательна, если ты до вечера не будешь путаться у меня под ногами.
— Отлично! — Она упрямая, но и он тоже. Либби стояла, скрестив руки на груди, и ждала, пока он выйдет из кухни. Ужасно хотелось чем-нибудь в него швырнуть — желательно бьющимся. Он не имеет права говорить ей такое после того, что заставил пережить!
У нее в жилах лед? Нет, ничего подобного. Наоборот, она слишком бурно на все реагирует и слишком многого хочет. Наверное, именно поэтому ее отношения с мужчинами до сих пор не доходили до постели… Она преданная дочь, любящая сестра, верный друг. Но она никого не любит. Она никогда не испытывала страстного желания физической близости. Хотя временами казалось, что именно этого ей недостает.
С помощью единственного поцелуя Кэл заставил ее желать того, от чего она инстинктивно отстранялась — по крайней мере, она так себя убедила. У нее есть работа, есть честолюбивые замыслы, и она уверена, что так или иначе оставит след в истории. У нее есть родные, друзья, коллеги. Черт побери, до сих пор она была счастлива! Ей вовсе не нужен какой-то чокнутый летчик, который летает по ночам в грозу. Он, можно сказать, рухнул прямо ей на голову, словно с луны свалился, и все сразу запуталось. И все же… никогда еще она не чувствовала себя такой живой. Либби задумчиво провела кончиком языка по верхней губе. Она даже не знала, какие бездны страсти в ней кроются, пока он ее не поцеловал.
Глупо, нелепо, смешно! Досадуя на себя, она вскочила и налила себе еще кофе. Он просто напомнил ей о том, о чем она не желала думать. Она молодая, нормальная, здоровая женщина. Женщина, которая только что вернулась с далекого острова в Тихом океане, где провела несколько месяцев. Ей нужно дописать диссертацию и вернуться в Портленд. Чаще бывать в обществе, смотреть новые фильмы, ходить в гости. Но самое главное, ей нужно поскорее доставить Калеба Хорнблауэра на место — туда, откуда он, черт его побери, явился!
Взяв чашку, она зашагала вверх по лестнице. Проходя мимо его комнаты, не удержалась и прислушалась. Он включил телевизор на полную громкость — судя по звукам, там шло какое-то ток-шоу. Либби повернула к себе, подумав: а его легко отвлечь.
Глава 4
Кэл восполнял пробелы в своем образовании. Несколько часов подряд он смотрел все дневные передачи, каждые десять — пятнадцать минут переключая каналы, переходя от телеигры к мыльной опере, от ток-шоу к рекламе.
Особый интерес у него вызвали рекламные ролики — яркие, броские, выразительные. Больше всего понравились музыкальные клипы с бодрыми мелодиями и заразительным весельем. Другие ролики вызвали удивление.
