Правы были Лео и Оскар, при такой родне и врагов не надо! Прабабушка, в отличие от супруга, знакомиться не явилась. То ли она не разделяла мнение мужа и не желала участвовать в устроенных им безобразиях, то ли, наоборот, разделяла – потому и не стала путаться под ногами, всецело доверившись своему красномордому свину. Мне, если честно, без разницы. Куда важнее, что этот самый свин пообещал раздобыть у дворецкого ключ от моей комнаты и выволочь меня отсюда за волосы, так как маркизу я пока никто, а ему – законная правнучка, обязанная подчиняться главе рода. И то, что я живу в доме жениха до свадьбы, по мнению графа, не менее позорно, чем поведение Бьянки.
Прадед ушел, громко топая, а я осталась стоять, прислонившись спиной к двери, будто боялась, что он вот-вот вернется и начнет ее выламывать. В коридоре было тихо, в комнате тоже. Мне казалось, что я слышу, как гулко бьется мое сердце, отсчитывая последние секунды свободы. Выйти, чтобы спрятаться где-нибудь в доме, было страшно. Вдруг толстяк сидит в засаде, поджидая меня? От такого подлеца можно всякого ожидать!
Забаррикадироваться в комнате – тоже идея так себе. Это же не Форт-Нокс, а обычная гостевая спальня – если захотят в нее проникнуть взрослые мужики, сметут и меня, и мои баррикады. С другой стороны, вряд ли в доме найдутся желающие помогать графу Элегрину. Слуги же тут не ему подчиняются, а маркизу. И если свадьба все-таки состоится, скоро будут подчиняться мне тоже. Зачем же им портить отношения с будущей хозяйкой, угождая залетному гостю?
Успокаивая себя такими рассуждениями, я отлепилась от деревянной створки и скользнула к окну. Открыла балконную дверь, вышла и… разочарованно вздохнула, глядя на освещенную фонарями дорожку. Потолки в особняке его сиятельства были высоченные, поэтому прыжок со второго этажа вполне мог стоить мне сломанной шеи. До соседнего окна тоже не дотянуться – а значит, балкон в качестве запасного выхода, увы, непригоден, если, конечно, не запланировано самоубийство. Сделать феерическую гадость графу Элегрину я, безусловно, хотела, но точно не ценой собственной жизни!
Вернувшись в комнату, принялась торопливо листать учебник, надеясь обнаружить там что-то полезное. Эрны, разлетевшиеся по всем углам, потихоньку стягивались ко мне, проявляя любопытство. В портал, как раньше, они не складывались и вообще вели себя так, будто никакая толстощекая опасность нам не грозила. Но она – опасность эта… все же поскреблась в дверь деликатно и без скандала. Хотя, может, это какая-то другая опасность… или не опасность вовсе.
Решив прояснить ситуацию, пока не запуталась в дебрях собственных предположений, я как можно уверенней спросила:
– Кто там?
– Пожалуйста, откройте! – отозвался тонкий женский голосок, которому явно не хватало уверенности (или сил?), чтобы звучать погромче.
И? Кого ко мне черти-то опять принесли? Бабушкину маму, дрожащую служанку или, может, сама Сольвейг пожаловала? Только как же она, бедняжечка, доползла-то? Луиза, помнится, говорила, что леди пластом лежит и еле дышит – куда ей через весь дом пройти!
– Кто вы? – перефразировала вопрос я, ибо вразумительного ответа на него так и не получила.
– Я ваш друг, – заявило писклявое создание по ту сторону запертой двери… открывать которую желания не прибавилось. Наверняка ведь какая-то разводка. Горничная, прабабка, слуховая галлюцинация – от свина-Элегрина я ждала любой подставы! – Леди, нам срочно надо поговорить. Прошу вас, впустите меня.
– А имя у моего друга есть или вы обходитесь без имен? – Скрыть иронию не получилось. Я нервничала и потому язвила.
– Мое имя вам ничего не скажет…
– А вы рискните.
Думала, гостья продолжит ходить вокруг да около, усыпляя мою бдительность пустой болтовней, но она внезапно представилась:
– Меня зовут Сольвейг, я пятая принцесса Океаруса. – Ни хрена себе – не сказало! – Джулия! Нам надо поговорить, откройте дверь, пока меня здесь не застукали. – Голосок ее, сначала тоненький и слабый, волшебным образом преобразился, став уверенней и… ниже.
Умом я понимала, что в сложившейся ситуации дверь лучше не открывать, но любопытство взяло верх над осторожностью. Слишком много вопросов накопилось к этой девице, да и посмотреть на нее страсть как хотелось, если честно. Вооружившись пуфиком, стоявшим около зеркала, я повернула в замке ключ, готовая радушно встретить визитершу (или того, кто за ней прячется) увесистым предметом мебели.
А что? Не прибью, так напугаю! Всяко польза будет.
Забавно, но бледная немочь, обнаружившаяся в коридоре, оказалась не из пугливых, хотя весь ее внешний вид буквально вопил о том, какая она маленькая, хрупкая и несчастная. Дунь – и ветром унесет! В тусклом свете бра, висевших в нишах на стенах, Сольвейг казалась привидением. Бледная, точно фарфоровая, кожа, огромные глаза и волосы цвета лунного серебра – принцесса… ну надо же! Куда больше на анорексичку похожа, хотя одно другого не исключает. И что, позвольте узнать, это недокормленное создание делает в доме моего почти мужа?! Отложив пуфик, я рывком втянула блондинку в комнату, после чего снова закрыла дверь на ключ – береженого Бог бережет!
– Выкладывай! – потребовала довольно грубо.
Во-первых, мне было не до расшаркиваний с ее так называемым высочеством, а во-вторых, она мне не нравилась. Вот вроде и симпатичная, если не обращать внимания на излишнюю худобу, но… не нравится, и все тут! Лучше бы Сольвейг оказалась страшненькой, тогда бы меня не мучила неожиданно проснувшаяся ревность. Ведь это «эфемерное» высочество в доме Леонарда не первый год проживает. Спрашивается почему?
– Я хочу тебя спасти, – шагнув ко мне, шепнула Сольвейг.
– От чего? – отпрянув от нее, я выставила вперед руку, сохраняя дистанцию.
– От маркиза Блэквуда! – делая страшные глаза, выдохнула гостья. Действительно страшные, учитывая их размер в округлившемся виде и неестественный водянисто-синий цвет.
– И поэтому ты мне прислала ожерелье, искажающее реальность? – прищурилась я, продолжая рассматривать принцессу. Тыкать ей, наверное, было неправильно, но я уже начала, да и она не возражала.
– Когда этот монстр дома, я не смею сделать и шага, – забормотала Сольвейг быстро-быстро, будто боялась, что нас скоро прервут. – Ожерелье должно было открыть тебе глаза на жениха.
– Он оборотень, что ли? – Я нахмурилась, пытаясь припомнить хоть какие-то признаки двуипостастности в Лео, но ничего на ум не приходило.
– Нет! То есть да, – начала объяснять гостья, противореча сама себе.
– Так нет или да? – вскинула бровь я.
– В зверя маркиз Блэквуд не обращается, но это ничуть не мешает ему быть злобной двуличной тварью, использующей всех и вся в своих интересах! – выпалила Сольвейг, воровато оглянувшись на дверь, – опасалась, видимо, что кто-то мог подслушать ее пламенную речь. Обличительную!
Я в задумчивости почесала переносицу. То, что его сиятельство использует людей в своих целях – это да. Я тому живой пример. Но… кто не без греха? Я, так скажем, тоже Артурчика использовала, пусть и не в таких масштабах. А вот насчет двуличности маркиза хотелось бы поподробней. Задать вопрос принцессе у меня не получилось, потому что, глубоко вздохнув, она затараторила:
