— А вот это, — она взяла свитер. — Прополощешь в холодной воде и тоже на перила.
— Слушаюсь, госпожа, — собирая одежду, поклонилась служанка.
— Ты не торопись, — посоветовала Ия, забираясь на постель. — Вот позовут меня обедать, и начнёшь.
— Как прикажете, госпожа, — не стала спорить Угара.
Служанка госпожи Андо постучала в дверь павильона минут через сорок.
Прекрасно помня уроки наставницы, ученица приложила массу усилий для того, чтобы вести себя за столом, как подобает благородной девушке, но вредная старуха всё равно нашла к чему придраться.
Затем Платину вновь учили правильно ходить, пить чай, и только затем очередь дошла до её почерка.
Хозяйка дома медленно продиктовала длинную и ужасно заумную фразу, в конце написания которой гостья умудрилась поставить сразу две неприятного вида кляксы.
— О Вечное небо! — едва взглянув на лист, возвела очи горе наставница. — Это просто какой-то кошмар! Мало того, что вы наделали столько ошибок, такт ещё и написали отвратительно! Словно дикарка какая-нибудь.
— Ну и что же мне делать, госпожа Андо? — недовольно проворчала Ия, пытаясь оттереть платком выпачканные пальцы.
— Учиться, госпожа Сабуро! — со значением проговорила собеседница, опускаясь на корточки перед низеньким шкафчиком. — Прилежно учиться.
Достав очередной том в синей бумажной обложке, она положила его перед девушкой. Та прочитала: Есионо Тонго «Наставления благородным женщинам империи Сына неба».
Пока Платина рассматривала обложку и титульный лист, лишённый каких-либо красивостей, хозяйка дома извлекла из соседнего ящика солидную стопку бумаги.
— Вы должны переписать эту книгу сорок раз, госпожа Сабуро, — безапелляционным, не принимающим возражения тоном объявила наставница.
— Чего? — растерянно пролепетала ученица, на глаз прикидывая толщину опуса какой-то Есионы Тонго.
— Вы плохо слышите, госпожа Сабуро? — строго нахмурилась старушка.
— Слышу хорошо, — возразила Ия. — Иногда понимаю плохо. Сколько раз, госпожа Андо?
— Сорок! — с издевательской улыбкой подтвердила собеседница.
— Я не успею, — всё ещё пребывая в полной растерянности, предупредила девушка.
— А вы поторопитесь, — усмехнулась наставница, торжественно отчеканив: — Пока вы своей рукой не перепишите «Наставления» великой императрицы ровно сорок раз, я не буду считать ваше обучение законченным, о чём непременно сообщу госпоже Азумо Сабуро при первой же встрече.
— Но я буду вам здесь мешать, — демонстративно обведя взглядом небольшую комнату, попыталась увильнуть от запредельно глупого задания Платина.
— Возьмите с собой в павильон, — не задумываясь, порекомендовала хозяйка дома.
— Там слишком маленький столик, — не сдаваясь, привела ещё один аргумент гостья.
— Листок и тушечница уберутся, — возразила старушка. — Почтенный Забер на нём письма писал и не жаловался.
— Но куда я положу образец, госпожа Андо? — упорствовала Ия, для наглядности показав ей книгу.
— Сами решайте, госпожа Сабуро! — повысила голос наставница и отчеканила: — Госпожа Азумо Сабуро поручила мне не только обучить вас правилам этикета, но и привить знания, необходимые каждой благородной девушке! А для этого нет ничего лучше постижения мудрости, заключённой в книге государыни Есионо Тонго — супруге Истинного Сына неба. Вот уже двести лет её мысли о нравственном отношении к жизни являются образцом для всех благородных женщин Благословенной империи. Каждая дворянка не только обязана знать изречённые государыней принципы, но и руководствоваться ими. Только так вы сможете исполнить пожелание госпожи Азумо Сабуро и её благородного супруга.
— Я приложу все усилия, госпожа Андо, — оценив всю серьёзность ситуации, пообещала девушка, отведя взгляд.
— Это поможет ещё и улучшить ваш почерк, — чуть мягче сказала хозяйка дома. — Даст представление о правописании и научит терпению. А это одна из главных добродетелей женщины. Если же вам неудобно списывать прямо с книги — прикажите служанке вам диктовать.
— Когда нужно начинать, госпожа Андо? — спросила Платина, окончательно убедившись, что отвертеться от нудной и бессмысленной работы не получится.
— Можете прямо сейчас, — после непродолжительного молчания определилась старушка, разъяснив понурой девушке окончательное «расписание» занятий. — По утрам мы с вами будем упражняться в правилах этикета и отрабатывать произношение. А после обеда вы можете переписывать книгу, пока видны буквы.
— Я поняла вас, госпожа Андо, — поклонившись, Платина взяла том в синей обложке, тушечницу с кисточкой.
— До свидания, — вернула поклон наставница и напутствовала ученицу: — Трудитесь, госпожа Сабуро, но помните, если я не увижу успехов в чистописании, или вы не сможете ответить на мои вопросы по книге великой императрицы, то вам придётся переписывать её ещё сорок раз. Поняли?
— Да, госпожа Андо, — кланяясь, пробормотала Ия, и голос её дрожал от еле сдерживаемой злости.
Она молча вышла из комнаты, ни проронив ни звука обулась и, только дойдя до прудика, отвела душу, беззвучно высказав всё, что думала о вредной старушенции.
Заглянув за павильон, девушка заметила висевшие на перилах джинсы со свитером. Похоже, служанка восприняла слова своей подопечной предельно конкретно, а отсутствие туфель на веранде указывало на то, что Угара куда-то ушла.
Аккуратно положив на столик чистую бумагу и письменные принадлежности, девушка, не в силах совладать с раздражением, в сердцах швырнула книгу на кровать.
Крепко прошитый прочными нитками том не пострадал, а Платина, плюхнувшись на постель рядом с ним, вдруг вспомнила своё недолгое, но весьма впечатляющее пребывание в рабстве.
— Могло быть хуже, — одними губами пробормотала она по-русски. — Намного хуже.
Осознав пугающую правоту этих слов, пришелица из иного мира аккуратно взяла книгу и, положив на столик, представила, как будет на нём писать.
То, что левый локоть свисал, составляло только половину неудобств, гораздо хуже оказалось то, что сам фолиант с откровениями древней императрицы никак не хотел убираться и всё время норовил упасть на пол. Значит, придётся воспользоваться советом наставницы.
Досадливо хмурясь, она вернулась на постель и открыла книгу, намереваясь ознакомиться с «Наставлениями благородным женщинам империи Сына неба», но тут с веранды донёсся знакомый шум.
Услужливая память подсказала, что служанка не стучится в дверь, перед тем как войти.
«Она меня за госпожу не считает», — зло подумала Ия и рявкнула, срывая накопившееся раздражение:
— Кто там?!
— Это я, госпожа, — чуть помедлив, ответила женщина, и голос её чуть дрогнул.
