Сколько же народу вокруг…
— Я хочу сказать, — говорит Яр вместо ответа на традиционный вопрос журналиста об эмоциях после победы. Поворачивается ко мне. — Я посвящаю тебе эту победу, как и все предыдущие, любовь моя. Ведь каждая из них стала еще одним шагом навстречу тебе. Но самую главную я пока не одержал…
И опускается на одно колено.
— Скажи, ты согласна стать моей женой?
Кольцо такое маленькое в его большой руке в беспалой перчатке. Бриллиант сверкает в свете софитов, как звезда в небе. Расплывается перед глазами. А сердце сходит с ума.
— Да! Да! — судорожно киваю головой снова и снова.
Теплая сталь обхватывает палец под довольные крики и аплодисменты.
Тону в бездонной глубине сверкающих синих глаз. Горячие губы касаются костяшек моих пальцев. Потом Яр встает и снова целует в губы.
Мы поженимся! А-а-а-а!
Мелькают вспышки камер! Все пытаются получше заснять такой момент. Отовсюду сыплются вопросы, но я не слышу, не слушаю их. Обнимаю Яра, дышу им, слушаю, как колотится его сердце у меня под щекой.
— …поэтому я завершаю свою карьеру!
В нежащийся в абсолютном счастье мозг пробиваются слова Яра. Запрокидываю голову, непонимающе смотрю в его довольное лицо.
— Яр?
Вдруг радостное возбуждение и удовольствие на нем сменяются удивлением и гневом. Яр рывком отталкивает меня себе за спину. Мельком я вижу перекошенное злостью лицо Агаева.
Глава 44
Начинается свалка. Дичайшая толчея, месиво, шум и гам, маты. Ощущение, что задушат и затопчут. Именно так выглядит настоящая масштабная драка изнутри. Меня охватывает паника. Яр оттесняет меня от эпицентра бойни, пряча как может — за своей широченной спиной, защищая грудью и кулаками. Дерется… Но не нападает — обороняется. Не только с Агаевым, еще с другими из его команды, группы поддержки, неведомо как оказавшимися в клетке. Стенка на стенку. Создается впечатление, что вообще все вокруг дерутся со всеми, а мне не прилетает ударов просто из-за того, что за спиной Яра меня не достать.
Он поворачивается, обхватывает меня руками, слегка пригибая, чтоб прикрыть, и буквально протаскивает к выходу из ходящей ходуном, словно живая, клетки. Спотыкаюсь на ступеньках, но кое-как удерживаюсь на ногах, и мы выбираемся наружу. Там ситуация не лучше. Пара десятков одуревших от адреналина разъяренных мужиков, большая часть из которых профессиональные бойцы — это страшно. Это чуть ли не смертельно опасно для любого, кто окажется рядом с ними, рискуя попасть под раздачу. Но не для меня. Уже не для меня, поскольку Яр не хочет в драку. Не хочет нападать, атаковать, крушить. Оно ему не надо. Точнее, ему оно сейчас не надо. Его не прет угар драки, все это месиво. В нем включился защитник своей женщины. Мой защитник. И это делает Яра очень опасным для его противников.
Намного опаснее, чем раньше.
Вижу в зале спецназ. Они отделяют паникующих гостей от дерущихся, урезонивают тех. Понимаю, что с их точки зрения взбесившийся боец куда-то тащит напуганную девушку. Открываю рот, чтоб закричать… Что именно?
Но Яр поднимает раскрытую ладонь в перчатке и нас пропускают, отгораживают своими обтянутыми черным бронированными спинами от месива у клетки. Вместе с напуганными и визжащими зрителями бежим из зала. Я полностью дезориентирована, не понимаю, куда именно, в какую часть здания мы попадаем.
Яр толкает какую-то дверь, затаскивает меня внутрь. Шкафчики, кожаный диван, скамейка, знакомые сваленные как попало вещи и сумка. Мы в раздевалке Яра.
В ярком белом свете его лицо выглядят так, что страшно и больно смотреть. Кожа на правой скуле лопнула, и ранка кровоточит. Ему еще досталось во время драки.
— Яр, сядь, я врача позову…, — осекаюсь, цепляясь взглядом за его глаза.
В них какое-то сумасшествие, дикая, необузданная радость, возбуждение… Водоворот эмоций.
— Не хочу врача, — прижимает меня к себе, и я чувствую, что у него встал. — Тебя хочу. Сейчас.
Сминает поцелуем приоткрытые для ответа губы, и я забываю, что хотела сказать. Проникает горячим языком глубоко мне в рот, заполняя терпким горьковатым вкусом. И вкусом крови. Эта смесь пьянит, как пьянят поцелуи после боя, поцелуи победителей с начала времен.
Скольжу руками по влажным от пота плечам, груди, лаская подрагивающие от предельного напряжения мышцы. Не уставшие, нет. Снова готовые к битве только иного характера.
Яр возится с перчатками закинув руки мне за спину. Пытаюсь оторваться от его губ, чтоб помочь снять, но мужчина, с хриплым рычанием не дает отстраниться. С еще большим пылом, хоть это кажется невозможным, пожирает мои губы. Вкушает их как изголодавшийся путник божественную пищу. Жадно и нетерпеливо.
Его страсть зажигает меня. Вкупе с головокружительным ощущением жизни, какое бывает после того, как избегаешь какой-то страшной опасности, адреналином, распаляет настолько, что кажется словно по моим венам бежит не кровь, а жидкий огонь.
Яр ведет уже голой рукой мне по внутренней стороне бедра так же, как это делала я перед боем. Накрывает гладкий треугольник под кружевом белья, поглаживает пальцами складочки.
Подталкивает меня своим телом вперед, пока я не упираюсь спиной в стенку. Боковым зрением вижу справа от себя дверь. Яр рывком распахивает ее, втаскиваем меня внутрь и запирает замок.
Душевая. Три новенькие кабинки в белом кафеле от которого слепит глаза.
Яр берется за подол платья и стягивает его с меня через голову. Заботливо вешает на свободный крючок для полотенец.
Скидываю с ног туфли. Оставшись в одних трусиках и чулках с поясом захожу в кабинку, увлекая Яра за собой.
Кафель ледяной, а мужское тело горячее. Мурашки рассыпаются под жадными руками с покрасневшими и припухшими костяшками, рисующими на мне обжигающие узоры. Яр включает воду, и она льется на наши головы смывая с его лица кровь, с моего-макияж и безнадежно портя прическу. Но мне на это плевать. Яр ловит мои губы, но я с улыбкой позволяю лишь на несколько секунд целовать их, а потом медленно опускаюсь на колени. Им становится больно от твердого кафеля, но я это едва замечаю.
Стягиваю шорты и член упруго высвобождается из-под них. Обхватываю его рукой у основания и глядя снизу-вверх в расплавленный штормовой взгляд мужчины, медленно погружаю в свой рот. Сквозь шум воды и частый стук собственного сердца слышу хриплый стон.
Беру глубже чувствуя, как он пульсирует. Обвожу языком рельеф, каждую вздувшуюся венку. Смакую пьянящий мускусный вкус. Опускаю взгляд, прикрываю глаза.
Все, о чем читала и смотрела, тает в голове вместе со страхом оказаться неловкой. Кажется, словно тело само знает, что ему делать, чувствует.
Горячая пятерня путается в моих волосах на затылке. Яр почти не нажимает, но я чувствую, что он едва сдерживается, чтоб удерживая меня, не двинуть бедрами, проникая глубже.
