В этот день германская 1-я гвардейская резервная дивизия при поддержке частей 50-й резервной дивизии в 8 часов начала атаку русских позиций. 119-й Коломенский и 120-й Серпуховский пехотные полки 30-й пехотной дивизии не выдержали натиска немцев. Левый фланг 1-го Сибирского армейского корпуса оказался под угрозой обхода.
Кроме того, около 10 часов 50-я резервная дивизия, оттеснив 7-й Туркестанский стрелковый полк к деревне Конаржево Скузе, начала обходить фланг поддерживающей стрелков спешенной 1-й бригады 14-й кавалерийской дивизии (14-й драгунский Малороссийский и 14-й уланский Ямбургский Ее Императорского Высочества великой княгини Марии Александровны полки).
Немцы, большие любители наносить удары в стыки объединений и соединений своего противника, прорвались на стыке 1-го Туркестанского и 1-го Сибирского армейских корпусов. Прорыв был многообещающим – немцы могли двинуться на Голымин и далее на Пултуск – к важной переправе через р. Нарев. Устойчивость двух армий на северном фланге «Польского балкона» оказалась под угрозой, а захват ключевой переправы грозил катастрофой. Следовало срочно прикрыть стык и не допустить противника до Голымина, но вследствие отсутствия серьезных резервов и артиллерийских снарядов (шло лето 1915 г., и «снарядный голод» был в самом разгаре), прорыв противника приобретал все более угрожающий характер.
Штаб 1-го Сибирского армейского корпуса направил к месту прорыва последний резерв – 3-ю Туркестанскую стрелковую бригаду, но она не успевала вовремя. Обстановка для 30-й пехотной дивизии становилась критической – во что бы то ни стало нужно было задержать напор немцев и выиграть время. Медлить было нельзя. И тогда командование 1-го Сибирского армейского корпуса решило использовать для этой цели единственный мобильный резерв – 2-ю бригаду 14-й кавалерийской дивизии, приказав ей атаковать войска противника, обходящие фланг пехоты.
Приказ предписывал атаковать в конном строю наступающего противника в направлении на дер. Колачково – чтоб парировать германское наступление, грозящее на стыке корпусов разрезать фронт армии. Приказ был отдан командующим дивизией генерал-майором В. Н. Петерсом (Камневым) на основании распоряжения командира 1-го Сибирского армейского корпуса генерала от кавалерии М. М. Плешкова, получившего, в свою очередь, просьбу командира 1-го Туркестанского армейского корпуса генерала от кавалерии С. М. Шейдемана. Оба корпусных командира очень беспокоились за судьбу межкорпусного стыка, и палочкой-выручалочкой для них стала кавалерийская бригада. Задействовать для конной атаки всю 14-ю дивизию возможным не представлялось – спешенная 1-я бригада, как отмечалось, уже завязла в боях.
В соответствии с приказом В. Н. Петерса командование над бригадой принял генерал-майор М. М. Махов, но руководил атакой бригады старший из полковых командиров – командир 14-го гусарского Митавского полка полковник А. И. Вестфалей127.
3 июля в 9 часов утра А. И. Вестфалей отдал бригаде приказ, и 14-й гусарский Митавский и 14-й Донской казачий атамана Ефремова полки развернулись на рубеже леса, проходящего западнее деревень Луково и Конаржево Скузе.
Как вспоминал очевидец, А. И. Вестфалей, расставаясь перед боем с командиром 14-го Донского казачьего полка А. А. Карнеевым, на слова казачьего полковника: «Ну, до свидания. Может быть, увидимся» ответил, протягивая ему на прощание руку: «Безусловно увидимся, но где? Здесь или там?» – и указал на небо.
Около 11 часов бригада пошла в атаку.
Командир гусарского полка, перекрестив свой полк, вытащил шашку, скомандовав: «Полк – за мной!» 1, 3 и 5-й эскадроны развернулись в три линии, в то время как 4-й и 6-й эскадроны под командованием подполковника А. А. Суражевского были выдвинуты к деревням Конаржево Скузе, поддерживая связь с туркестанскими стрелками, а 2-й эскадрон штабс-ротмистра Гурова, рассыпавшись в авангардную лаву перед фронтом бригады, непосредственно атаковал дер. Нерадово.
Действовавший левее 14-й Донской казачий полк развернул также в три линии свои 5 сотен. Как и А. И. Вестфалей, А. А. Карнеев с полковым штабом также находился впереди первой линии полка.
Поддерживая атаку, 23-я конная и 3-я пешая батареи, находившиеся на позиции у дер. Бжегенды, нанесли огневой удар по дер. Нерадово и передовым цепям противника, но, вскоре израсходовав имевшийся запас снарядов, замолкли.
Подполковник А. А. Суражевский, командир гусарского дивизиона, обеспечивавшего развертывание бригады, оставил в Конаржево Скузе 2 пулемета под прикрытием взвода 6-го эскадрона под общим командованием командира 6-го эскадрона ротмистра Брониковского. Сам подполковник с 4-м эскадроном и 3 взводами 6-го, развернувшись уступом за левым флангом донцов, галопом также двинулся в направлении дер. Нерадово.
Впереди бригады мчалась лава 2-го эскадрона.
Атака проходила под дождем, но, несмотря на то что через поле шла широкая канава, лошади преодолевали ее отлично. Кавалеристы двигались молча, без крика «ура», как и полагается по уставу.
Конники попали под огонь трех легких и тяжелой батарей германцев. Но остановить кавалерийскую атаку артогнем немцам не удалось – основная часть снарядов ложилась позади бригады. Лишь однажды 5-я сотня донцов была накрыта германскими снарядами – и от нее отделились несколько лошадей без седоков. Вахмистру 3-го гусарского эскадрона подпрапорщику Дуброву разрывом снаряда оторвало голову, и залитый кровью гусарский конь продолжал мчаться на положенном месте в рядах эскадрона.
Невзирая на ураганный огонь батарей противника, развертывание бригады проходило как на смотру – в образцовом порядке. Равнение, интервалы и дистанции были безукоризненны. Движение сопровождалось большим подъемом боевого духа, перешедшим в искренний энтузиазм.
Казаки прошли сквозь цепь 7-го туркестанского стрелкового полка. Причем, как только левый фланг бригады проходил стрелковую цепь, солдаты выскакивали из окопов и с криками «Кавалерия, выручай!» побежали за конницей, которая тем временем атаковала первую линию германской пехоты.
Попав под интенсивный винтовочный и пулеметный огонь германцев, бригада стала нести большие потери. Наиболее сильно пострадал 2-й гусарский эскадрон, первым врубившийся в германскую пехотную цепь. Несколькими пулями был убит его доблестный командир штабс-ротмистр Гуров, контужен (при падении с убитой лошади) поручик Волковицкий. Но, потеряв большую часть личного состава и оставшись без офицеров, эскадрон, теперь под командой вахмистра эскадрона подпрапорщика Шаповалова, продолжал колоть и рубить немцев.
Эскадроны главных сил также уничтожали доблестно оборонявшихся немцев – лишь немногие из последних побросали оружие и поднимали руки, но никому и в голову не приходило остановиться около сдавшихся, разоружить их и отправить в тыл.
На точно отмеренных дистанциях и интервалах, тщательно равняясь, шли справа гусарский полк и слева – казачий. Во главе с командирами и штабами.
Попавшая под внезапный удар германская пехота оказывала упорное сопротивление – пехотинцы стихийно сформировали небольшие группы-каре и вели бешеный огонь, отстреливаясь во все стороны. Но за первыми кавалерийскими волнами набегали следующие, сметавшие все, что встречалось у них на пути, при этом не обращая внимания как на трофеи, так и на собственные потери. Но, сближаясь с противником, кавалеристы несли под его огнем большие потери – особенно на левом фланге и в центре.
