«Завещаю вам, братья, не расходовать силы для нас, но беречь их от всякой бесплодной гибели и употреблять их только в прямом стремлении к цели…
Завещаю вам, братья, не посылайте слишком молодых людей в борьбу на смерть. Давайте окрепнуть их характерам, давайте время развить им все духовные силы.
Завещаю вам, братья, установить единообразную форму дачи показаний до суда, причем рекомендую отказываться от всяких объяснений на дознании, как бы ясны оговоры или сыскные сведения ни были. Это избавит вас от опасных ошибок.
Завещаю вам, братья, еще на воле установить знакомства с родственниками один другого, чтобы в случае ареста и заключения вы могли поддерживать хотя какие-нибудь сношения с оторванным товарищем.
Завещаю вам, братья, контролируйте один другого во всякой практической деятельности, во всех мелочах, в образе жизни. Это спасет вас от неизбежных для каждого отдельного человека, но гибельных для всей организации ошибок. Надо, чтобы контроль вошел в сознание и принцип, чтобы он перестал быть обидным, чтобы личное самолюбие замолкало перед требованиями разума.
Завещаю вам, братья, установите строжайшие сигнальные правила, которые спасли бы вас от повальных погромов.
Завещаю вам, братья, заботьтесь о нравственной удовлетворенности каждого члена организации. Это сохранит между вами мир и любовь. Это сделает каждого из вас счастливым, сделает навсегда памятными дни, проведенные в вашем обществе…»
Николай Васильевич Клеточников
Николай Васильевич родился в 1846 г. в Пензе, в семье чиновника, носившего чин титулярного советника. Он окончил Пензенскую гимназию и поступил на физико-математический факультет Петербургского университета. Однако получить высшее образование ему не довелось, со второго курса Клеточников был вынужден уйти по состоянию здоровья – открылся туберкулез (еще одна профессиональная болезнь русской интеллигенции). Ему пришлось уехать в Крым и сделаться там чиновником. В 1877 г. он вернулся в Петербург и стал вольнослушателем Медико-хирургической академии, но вскоре туберкулезный процесс открылся у него вновь. Понимая, что жить ему осталось недолго и желая провести остаток дней с пользой для общества, Николай Васильевич с октября 1878 г. ищет выходы на революционеров. Через месяц с помощью слушательниц Бестужевских курсов он знакомится с А.Д. Михайловым.
Одному из руководителей радикалов понравился этот человек – среднего роста, худой, немного сутулый, с редкими каштановыми волосами, тронутыми на висках сединой, с умными, усталыми глазами. Михайлов предложил Николаю Васильевичу проверить одну «мутную» домовладелицу. А.П. Кутузова сдавала комнаты студентам и курсисткам, а вскоре после найма комнат некоторых из них арестовывали и высылали. Клеточников поселился в доме Кутузовой и быстро вошел к ней в доверие. Тихий жилец любил вечерами почаевничать и перекинуться в картишки. При этом Клеточников, изображавший провинциала, приехавшего в столицу в поисках хорошего места службы, постоянно проигрывал хозяйке в карты по 2–3 рубля. В конце концов, Кутузова сама предложила устроить жильца в III отделение, где немалый пост занимал ее племянник полковник В.А. Гусев. Задание подпольщиков, таким образом, было выполнено, но для Клеточникова все только начиналось.
Михайлов ухватился за предложение Кутузовой обеими руками, его давнишней мечтой было завести «своего» человека в III отделении. Клеточникова же после разговора с Александром Дмитриевичем охватила неподдельная паника. По его словам: «Из всех невозможных невозможностей эта была самая невозможная». Однако Михайлов сумел уговорить его, доказав, что подобная деятельность важнее взорванного Зимнего дворца или даже убийства императора. По протекции своей домохозяйки Николая Васильевича приняли в III отделение в качестве одного из многочисленных агентов, наблюдавших за благонамеренностью студенчества. Три раза в неделю он должен был докладывать начальству о своих успехах на новом поприще. Получал он за это по 1 рублю в день, то есть по 30 руб. в месяц (видимо, в память о 30 сребрениках, вырученных Иудой за предательство Христа).
Только успехов-то у него и не наблюдалось. Клеточников раз от раза приходил с пустыми руками, ссылаясь на сильную близорукость (что было правдой) и на свое чуть ли не физическое отвращение к людям, разделявшим «подрывные» идеи (что являлось отъявленной ложью). Начальство уже подумывало о том, чтобы под благосклонным предлогом избавиться от незадачливого агента, но тому помог случай. Замещая заболевшего писаря, Клеточников заполнил несколько документов, после чего его карьера в III отделении была обеспечена. Каллиграфический почерк нового агента привел всех в восторг.
Вскоре Николай Васильевич был назначен письмоводителем агентурной части 3-й экспедиции III отделения. Его добросовестная служба не раз отмечалась начальством денежными премиями, приглашениями на званые вечера и даже орденом Св. Станислава 3-й степени. После ареста контрразведчика растерянное начальство 3-й экспедиции выдало ему вполне позитивную характеристику, в которой значился следующий пассаж: «В продолжение всей своей службы отличался особенным усердием и пользовался доверием начальства». А как Клеточникову было не усердствовать?
Перед ним, а значит, перед «Землей и волей» и «Народной волей», открылось немалое количество секретов III отделения. Николай Васильевич составлял или переписывал записки о результатах агентурных наблюдений, шифровал и дешифровал секретные телеграммы, вел переписку о лицах, содержавшихся в Петропавловской или Шлиссельбургской крепостях, был посвящен в дела политического сыска, ведущихся в других губерниях империи. С его подачи в газете «Народная воля» стали регулярно появляться объявления типа: «Петр Иванович Рачковский… состоит на жалованье в III отделении. Его приметы: рост высокий, телосложение довольно плотное, волосы и глаза серые, кожа на лице белая с румянцем, черты крупные, нос довольно толстый и длинный; на вид лет 28–29, усы густые черные. Бороду и баки в настоящее время бреет. Исполнительный комитет просит опасаться как шпиона». Всего же Клеточниковым было раскрыто 385 секретных агентов полиции.
Деньги, заработанные на службе, Клеточников передавал в кассу «Земли и воли», а позже – «Народной воли». Нет, недаром его называли «щитом народнических организаций». Поэтому арест этого контрразведчика от революции в конце января 1881 г. стал для подпольщиков невосполнимой потерей. Хотя и в крепостном заключении Николай Васильевич старался оказать помощь товарищам по несчастью. Заключенные были лишены прогулок, книг и журналов, общения друг с другом. Протестуя против условий содержания, Клеточников, несмотря на обострившийся туберкулез, объявил голодовку, прекрасно сознавая, чем это грозит ему лично. Действительно, голодовка и обострение болезни быстро свели его в могилу, однако режим остальных заключенных был смягчен.
Власть же постаралась отомстить даже мертвому Клеточникову. Во всяком случае, похоронили его под именем некого Григория Ивановича Завитухина.
Николай Александрович Морозов
Морозов родился в 1854 г. в имении Борок Ярославской губернии. Отцом его был владелец имения П.А. Щепочкин, а матерью – крепостная крестьянка А.В. Морозова. В 1869 г. Николай поступил во 2-ю Московскую гимназию, но был исключен из нее за неуспеваемость. В 1871–1872 гг. он стал вольнослушателем Московского университета и вскоре присоединился к одному из кружков, близких к «чайковцам». В 1874 г. Николай Александрович ушел «в народ» и вел пропаганду среди крестьян Московской, Ярославской, Костромской, Воронежской и Курской губерний. Был арестован, проходил по «процессу 193-х», но за недоказанностью вины оказался на свободе. Не дожидаясь административной высылки, Морозов перешел на нелегальное положение и занялся пропагандой в деревнях Саратовской губернии.
