Учитывая все это, посмотрим, как обстояло дело с его непосредственным участием в практической деятельности революционеров? Центром радикального движения конца 1850-х – начала 1860-х гг. становится журнал «Современник» и его редакция, в которой одну из важнейших ролей играл Чернышевский. Именно вокруг редакции журнала сложился кружок, который в начале 1861 г. разработал прокламационный план, подразумевавший написание воззваний, обращенных к разным слоям населения империи. Прокламацию к крестьянам должен был написать сам Чернышевский, к солдатам – Н.В. Шелгунов и Н.Н. Обручев, к раскольникам – А.П. Щапов, к молодому поколению – Н.В. Шелгунов и М.Л. Михайлов.
Возникновение прокламационного плана, по сути, знаменовало собой переход социалистов от узко просветительской к конкретной революционной деятельности. Время действия настало в 1861 г., когда радикалы ожидали начала мощного крестьянского протеста против объявленных условий отмены крепостного права. Прокламация Чернышевского «Барским крестьянам от их доброжелателей поклон» пыталась направить стихийный протест крестьян в русло правильной политической борьбы с царизмом. Выход из сложившейся ситуации автору воззвания виделся не в бунтах, а в серьезной подготовке хорошо организованной народной революции.
Прокламация «К молодому поколению» Шелгунова и Михайлова призывала к консолидации революционных сил и также брала курс на вооруженное восстание. В ней содержалась страшноватая и многозначительная фраза, которая очень скоро сделается необычайно популярной в радикальной агитационной литературе. Она звучала следующим образом: «Если для осуществления наших стремлений пришлось бы вырезать сто тысяч помещиков, мы не испугались бы и этого». «Эра прокламаций», как назвали современники начало 1860-х гг., помимо прочего, показала, что в революционном движении образовалось несколько центров, каждый из которых с помощью воззваний спешил высказать собственное мнение о происходившем в стране и о ее будущем.
Из Лондона соратник Герцена Н.П. Огарев в прокламации «Что нужно народу?» требовал наделить крестьян всей землей, которой они владели к 1861 г., а при необходимости сделать прирезки из земель, принадлежавших помещикам. В политическом плане он предлагал сохранить монархию, создав при царе некое народное представительство для формирования государственного бюджета и раскладки податей и повинностей. Пожалуй, самым значимым в прокламации Огарева был его ответ на поставленный в ее заголовке вопрос. Автор писал, что народу нужны «земля и воля» – эти слова и стали лозунгом революционного движения на десятилетия вперед.
Некий радикальный центр, назвавший себя «Великорусс», по поводу состава которого историки до сих пор ведут споры, выпустил три листка-прокламации. В них он требовал отдать крестьянам земли и угодья, которыми они пользовались при крепостном праве, а также освободить их от любых платежей и повинностей, выкуп же земли у помещиков оплатить за счет всех сословий. Политические чаяния «Великорусса» заключались в требовании установления представительного строя (сначала в виде конституционной монархии, а затем – республики). Наступившая «эра прокламаций» показала, что мысль о расширении движения и необходимости его организационного объединения возникла в нескольких более или менее оформленных радикальных центрах.
Это было тем более актуально, что объединительные тенденции подстегивались несколькими дополнительными факторами. Во-первых, ростом студенческого движения, заметно увеличившим численность рядов радикалов и давших новых лидеров революционного лагеря. Во-вторых, усилением в стране конституционного движения, захватившего даже некоторых представителей «верхов», вплоть до брата императора великого князя Константина Николаевича. В-третьих, развитием национально-освободительного движения в Польше, вылившимся, в конце концов, в восстание 1863–1864 гг.
Осенью 1861 г. подпольный кружок, сформировавшийся вокруг редакции «Современника», по инициативе братьев Н.А. и А.А. Серно-Соловьевичей, А.А. Слепцова и при участии Чернышевского, Герцена и Огарева взял на себя роль объединительного центра. Название «Земля и воля» новому обществу было дано позже, во второй половине 1862 г. Оно представляло собой временный союз разнохарактерных кружков, объединившихся на основе взаимного компромисса и ожидавших начала крестьянского восстания. Все они надеялись встать во главе этого восстания и, направив его в русло борьбы с самодержавием, превратить стихийное восстание в социалистическую революцию.
Прежде всего «Земля и воля» взяла курс на привлечение к революционной борьбе студенчества, протестовавшего в университетских городах против ужесточения правительственной политики в области образования. Далее с открытием Шахматного клуба, общественных библиотек, народных читален, артельных книжных магазинов и т. п. радикалы заметно расширили свою легальную деятельность. Становилась серьезнее и их полулегальная работа. Привлеченная ими группа литераторов: В.С. и Н.С. Курочкины, Г.З. Елисеев, Г.Е. Благосветов, П.Л. Лавров – должны были ввести разночинного читателя в «определенный цикл понятий и интересов». Объединение радикальных сил на почве деятельного просвещения общества и народных масс находилось в прямой связи с уверенностью в близости крестьянского восстания и желанием социалистов возглавить народный протест.
На втором этапе деятельности «Земли и воли» главным становится лозунг созыва Земского собора, как одного из вариантов введения в стране конституционного правления. Недаром весной 1862 г. Н.А. Серно-Соловьевич написал «Проект Уложения императора Александра II», в котором убеждал царя в необходимости перемен в политической сфере. Новый лозунг «Земли и воли» продержался не долго, поскольку весной – летом 1862 г. правительство перешло от обороны к наступлению. Арест Чернышевского и Н. Серно-Соловьевича привел к тому, что в революционном лагере заметно возрастает роль Герцена и Огарева, то есть лондонского центра радикального движения.
Именно ими в марте 1863 г. была написана прокламация «Всему народу русскому, крестьянскому от людей, ему преданных, поклон и грамота». В ней отсутствует требование обязательного сохранения общинного землевладения, а также бессословности нового общества, защищается только равенство всех перед законом и вообще чувствуется желание воздержаться от провозглашения социалистических лозунгов, дабы привлечь на свою сторону более широкие слои оппозиции. Подобная тактика поначалу признается руководителями «Земли и воли» допустимой, но вскоре она была ими решительно осуждена. Революционеры, находившиеся в России, сочли, что в воззвании из Лондона слышалось «не столько желание земли и воли для народа, сколько желание самим подышать революцией». По их словам, республика в работах лондонских изгнанниках становилась важнее «социального дела» (то есть социального равенства), что было, с точки зрения социалистов-народников, совершенно недопустимо.
Заключительный этап деятельности тайного общества проходил под знаком отказа от надежд на крестьянскую революцию, ожидавшуюся в 1863 г. По свидетельству Н.И. Утина, «Земля и воля» перешла от «открытого боевого шествия» (прокламационных атак) к «заговорному подкопу» (ведению дел строго конспиративно). Идея немедленного осуществления требований социалистов (созыв Земского собора, безвозмездная передача крестьянству большей части пахотных земель и т. п.) заменялась широкой пропагандой этих идей. Поэтому и российский, и лондонский центры стали звать молодежь отправиться «в народ», чтобы донести до него справедливость и привлекательность социалистических требований. Однако эти планы землевольцев, как это ни странно, разрушило появление в «Современнике» в конце 1863 г. романа Чернышевского «Что делать?».
