А Вена? А Рим?! Да я в Италию еду, Венецию увижу! Бумаги не хватит описывать. И в Венеции раньше не была… зато буду! Про Ладисполь – да. Впрочем, что? Как у фонтана матрешек продавали, часы «Командирские»? Банки с икрой? Какое мещанство!
Две заполненные страницы вселяли надежду. Тетрадку надо взять с собой в Италию.
* * *
«Дорогой Ян,
простите, что задержался с ответом. Поздравляю, хоть и с опозданием, с Новым годом и надеюсь, что 2000-й принесет Вам – и всем вам! – только добрые сюрпризы.
Припозднился же потому, что осваиваю электронную почту и хотел блеснуть новыми навыками. Александр Михайлович уверяет, что скоро я смогу разливаться соловьем. Уже легко пишу по-немецки и по-английски. Главная сложность – научиться корректировать собственные послания: только начнешь исправлять, а текст исчезает, словно корова язывом слизнула!.. Не говоря уж о том, что писать латиницей по-русски так же трудно, как исполнять шумановскую токкату. Несколько раз начинал письмо к Вам – и замучился: теряю мысль в борьбе с клавиатурой. Плюнул, взял авторучку и бумагу. Старый дедовский способ не подведет.
Очень обрадовался, что Ваш дядюшка продолжает работать, несмотря на хвори. Возраст у него почтенный, насколько я помню, но ему нельзя бросать любимое дело. Вот ведь и я не бросаю, хотя скоро, похоже, придется. Моей жене предстоит операция, и сделать ее можно либо в Германии, либо в Израиле, что для нас означает серьезные перемены.
Часто приходят мысли, в нашей ситуации самые бесполезные: как приживемся на новом месте. Здравый смысл говорит в пользу Германии – резко менять климат в нашем возрасте рискованно.
Вы прошли через переезд и знаете, насколько болезненна эта тема. Город останется стоять, как стоит уже почти 800 лет, и не заметит нашего отсутствия. Другие люди поселятся в квартире. Чужие руки откроют крышку и коснутся клавиш моего “Blüther”, и больно думать об этом. Мне невыносима мысль, что с пианино придется расстаться. Конечно, могут сказать, что уж где-где, а в Германии нетрудно будет найти ему замену, но как объяснить, что мне не нужно другое пианино, что замена невозможна? С этим инструментом у меня трансцендентная связь. Интересно, что бы сказали на это мои коллеги, люди такого же рационального мышления, как я сам?..
Вы пишете, что открыли для себя Альфреда Бренделя. Очень рад! И надеюсь, он примирил Вас с Моцартом, мне бы очень этого хотелось. Послушайте Моцарта в исполнении его молодого соотечественника и поделитесь впечатлениями. Как знать, а вдруг мы с Вами встретимся и вместе послушаем Бренделя?
Вот на этой оптимистической ноте прощаюсь и крепко жму руку,
Ваш Тео».
Нетерпеливо зазвонил телефон, Юля вздрогнула.
– Собирайся, – голос Яна звучал весело, – поехали на водопад. И не забудь камеру!
Простуда тянулась у Яна долго, кашель будил по ночам. Последние месяцы были вплотную заняты непривычной суетой. Встречались с агентами после рабочего дня, метались от одного дома к другому только для того, чтобы убедиться: не то, не такой дом он ищет. Агенты профессионально скрывали раздражение – он скрыть не умел. И ни один из этих казенных людей (он сменил нескольких) не мог понять, какой именно дом ему нужен.
Он и сам не сумел бы описать его. Не мог признаться, что ждет какого-то внутреннего толчка, мгновенного совпадения со смутным видением. С домом должна была возникнуть трансцендентная связь, как у Тео с его пианино. Ни на минуту не забывая, что покупает дом не для себя и жить в нем не будет, он искал, как искал бы себе. Процесс напоминал сватовство. «Хреновая из меня сваха, – бормотал, закуривая, – невест надо искать по статям, а не по собственной сердечной склонности». Листал предлагаемые фотографии: дома снаружи, в перспективе, изнутри. Уютные спальни манили прилечь; новехонькие кухни напоминали, что пора ужинать, – и в то же время в голову лезла заляпанная дядькина плита, драный линолеум… На следующем снимке красовалась просторная терраса, ступеньки спускались в сад или двор, усаженный цветами. Мать, он знал, равнодушна к садоводству; фотографию откладывал.
…Хорошо было Джеку – сам построил дом, заранее зная, каким он должен быть. Если б я умел строить… Он спросил агента: «Сколько времени – ну примерно, в среднем – уходит на поиски дома?» – «Когда как, – мужчина не спеша собрал бумаги, – кому хватает трех месяцев, а кто годами ищет». На лице читалось уважительное отношение к первой категории покупателей.
Годами?! При Яшиной непонятной болячке?..
Все расспросы дядька пресекал: нормально; чего пристал как банный лист.
– У врача был?
– Да за каким чертом я попрусь? – взрывался тот. – Ничего там нету.
Все бросать и лететь в разгаре поисков, чтобы проверить, врет или нет, было немыслимо. Поскорее перетащить их сюда, чтобы жили близко…
Дома смотрели вдвоем, и агенты с надеждой поворачивались к Юле: а что жена думает?.. Ибо знает любой агент: если покупатель новичок, обращайся к жене – решающее слово за ней. Такова натура женщины: пленится, например, кухонными шкафчиками или затейливыми балясинами, а то ванной, для которой она мысленно покупает уже полотенца да флаконы. Женщина не пойдет проверять отопление, а застынет в дверях, и по скользящему взгляду сразу догадаешься, что она расставляет мебель. Если диван, который видела в магазине, не войдет, упаси бог, в облюбованное пространство, пиши пропало. Сколько бы муж ни радовался утепленному подвалу и просторному чердаку, жена будет скучать и смотреть в окно. Впрочем, иногда ситуацию спасает другая мелочь – например, рисунок паркета. Здесь находчивый агент обронит слова «индивидуальный дизайн» и ненавязчиво похвалит вкус покупательницы; авось и сработает.
«Нужен такой дом, – Ян устало вытягивался на диване после очередных “смотрин”, – чтобы понравился тинейджерам, чтобы захотели там жить, понимаешь?»
Юлька понимала, как понимала и то, что дом, который выберет Ян, совсем не обязательно понравится «тинейджерам». Эти же сомнения высказывали агенты, неизменно спрашивая: почему родные сами не посмотрят?.. И никто, кроме Яна с Юлькой, не мог взять в толк, что если бы прилетели те, ради кого все затевается, то, покажи им хоть Букингемский дворец, они найдут в нем уйму изъянов.
Юля высказывалась осторожно, советы давала с оговоркой «хорошо бы», не имея ни опыта, ни права голоса. На ее глазах оживал древний сюжет о лебеде, раке и щуке…
Приехал Алекс и с энтузиазмом вызвался помочь. Объяснил, что о двухэтажном лучше не думать. «Жить-то не тебе, – гудел Алекс, – а старикам. Ты не смотри, что сейчас они резвые, – думай о перспективах». Ян угрюмо молчал. Юля согласилась с Алексом. Она помнила, с каким усилием в последние полгода Стэн, худой и легкий, как кузнечик, поднимался на второй этаж – болели колени.
…Пообедали с Алексом в японском ресторане. Он усиленно звал их к себе в Нью-Йорк. Часто доставал из кармана телефон, говорил коротко, потом заторопился. На улице, когда прощались, неожиданно сказал: «Если что, вы меня не видели». Смущенно улыбнулся и помахал из машины рукой.
