– А гномиков из лего ты видел? – расспрашивает Рентон.
– Да, но мои были больше такие сферические. Не совсем как чувачки с кислотными улыбашками, но определенно из той же обоймы. Так просто не объяснишь. Это было так красочно, а теперь как бы трудно выразить словами, что я увидел.
– Я взлетел, – говорит Рентон. – Вступил в эти языки пламени и выпалил прям в небеса. Чувствовал ветер в лицо, запах озона в воздухе. У кого-нибудь было впечатление, что присутствуешь на пиру типа Тайной вечери? Это довольно обычное явление.
– Нет, – говорю ему и гляжу на Спада.
– Не, блин, просто спустился по этим ступенькам в подвал, тока не стремный, а типа весь уютный и теплый, кабута в утробу вернулся.
– Франко, никаких образов Тайной вечери? – напирает Рентон.
– Не, – недовольно говорит Франко, – я ж скал уже, просто какие-то огоньки мигали.
Потом Спад такой:
– Чё-то херово мине…
– С бошкой? – спрашивает Рентон.
– Не… угу… но всиво тошнит и калган кружится.
И он задирает футболку. Рана подтекает – пошли какие-то выделения. Спад стонет и закатывает глаза под потолок, плюхается спиной на диван и отключается.
«Блядь…»
26
Спад – Госпадализация
Мине чисто херово, блин, в натуре херово, на больничке тут, и Франко пришел проведать миня, и это офигенный сюрприз: он же ж не такой, хотя не в обиду котану будь сказано. Просто щитается, чё иму типа на пипл пофиг. В смысле, у ниво есть чикуля новая с Калифорнии и бебики, новые, а не старые, и он, походу, за них заботится. Кароч, я так понимаю, это чё-то должно значить. Угу, надо быть справедливым и скать, чё котан другим стал: не впивается больше клыками в свою жертву в джунглях, а сидит в удобной корзинке перед камином и мурррчит сибе тихонько. Он говорит мине, чё я сутки в отрубе был.
– Угу, – я такой. Мине почистили и перевязали рану, и я под капельницей с антибиотиком: встряхую рукой и на подвешенный пакет смарю. – Не помню ничё, – говорю иму. – Думал, чё это от тово ДМТ.
– Слышь, братан, – Франко такой, – я в курсах, чё там чё-то мутное было с этой почкой. Хотя не буду давить на тибя. Но если чё-то было, можешь за это со мной перетереть. Дело не в том, чё я собираюся на тропу войны выйти и на какого-то пиздюка наехать. Это все в прошлом давно, это уже не моя жиза.
– Угу… я за это в курсах, Франко, ты изменился и все такое. Но чума ж была прошлой ночью, угу?
– Угу, – говорит Франко, а потом признается: – Я тада все это дело с ДМТ на тормозах спустил. Чума была ебаная, но я не хотел, чёбы Рентон в курсах был. Они с Больным вдвоем – миня завсида, блядь, заябывало, када они за наркоту пиздели: наркота, блядь, наркота, блядь, – на постоянке. В смысле, принимай эту ебанину или не, но тока не пизди за нее круглыми сутками!
– А чё ты увидел, Франко?
– Харэ, братан, – говорит Франко типа малого предупреждения.
Но щас с Франко у миня многое с рук сойдет, и у миня ж справка по нетрудоспособности, кароч, я чисто напираю чутка:
– Ты в каком смысле?
– В смысле, не хочу говорить за это, – он такой. – Это личное. Это в моей бошке. Если нельзя хранить в секрете то, чё у тибя в бошке, то нам пиздец всем, да ж.
Собираюся сказать, но мы ж то тибе скали, и тока такой:
– Базара нету, котан. Када в Штаты Америки обратно?
– Скоро, братан. У нас на неделе большой аукцион, а за ним выставка на следущей неделе. Мелани прикатила, и мы вдвоем кайфуем, без бебиков под ногами, хотя и обожаем ангелочков малых. У моей сестры Элспет живем. Все четенько складуется.
– Элспет как?
– Отлично… – он такой, – ну, не так и классно, но, по мне, это ж все бабские дела, да ж?
– Угу, хорошо, када кто-то с людей есть. У миня ж Тотоха тока, но он у сестры щас. У Энди, паренька моего, все путем, но он там в Манчестере. Юрист, типа тово. – Голос у миня аж дрогнул от гордости. До сих пор не можу в это поверить. В Элисон по части мозгов пошел. – Приезжает маманю навестить… Помнишь Эли, да ж?
– Угу. Она нормально?
– Мазово. Училка щас, да ж? Нашла другого кавалера после миня, еще бебика родила, паренек тож. – Комок в горле чуйствую. У миня ж были шансы на лучшую жизень. Профукал любовь. Так обидно, блин. Бьет по тем местам, по которым другое не может. – Угу, щас тока я и Тотоха. Я переживаю: сестра ж не будет за ним следить, если со мной случится чё. Врач скал, у миня сердчишко остановилося, и я на четыре минуты помер.
– Это с почкой связано?
– Как бы не, хотя угу. Все это мине организм ослабило, и на сердчишко нагрузка пошла.
– Эта фигня с почкой, – он снова на миня сморит, – не хочешь расскать мине, чё стряслося? Клянуся, между нами останется.
У меня малая мысля, и смарю на ниво:
– Лады, но сперва ты должен мине за свой трип под ДМТ расскать.
Франко воздух втягует:
– Лады, но так же само, тока для твоих ушей, да?
– Не вопрос, котан.
Глаза у Франко как бы расширяются. Помню, где видал их такими раньше. Када мы были бебиками и на Ферри-роуд дохлый цуцик лежал – золотистый лабрадор. Нещасную животинку машина сбила или грузовик по дороге к докам. В те времена народ не всида прально за цуциками следил. Заводил цуцика, а потом просто выпускал иво днем гулять. Инада эти бедные щенята в Пилриг-парке кучковалися и даж дичали, пока с горсовета их не ловили и не усыпляли. Нам всем жалко было дохлого цуцика, типа того, как он там валялся, со вспоротым брюхом, головой проломленной, кровь запекшаяся дорогу исполосовала. Но помню глаза Франко: они были как бы наивные и широко раскрытые.
Как щас. Он прокашлюется:
– Сижу за столом, а там мы всей бандой, все клевый хавчик с больших тарелок жрут. Я во главе стола. Обстановка пиздец шикозная, как в каком-то старосветском помещичьем замке.
– Как Иисус на Тайной вечере? За чё Рентс втирал?
– Угу, я так думаю. Но вся эта фигня с Тайной вечерей возникла ж еще до Библии и христианства. Это с ДМТ началося: народ жрал иво, даж када Христа еще в помине не было.
Котанов с Девы Марии – Звезды Морей и с южнолитской приходской церкви это бы не прикололо.
– Ничёссе… кароч, христиане просто типа цывилы пронырливые, чё типа сморят, как другой народ наркотой долбится, и иво рассказы записуют…
– Я так понимаю, да, братан, – грит Франко. – По-любасу миня поразило, чё весь другой народ за столом покойники были. – И он на миня таращится. Взгляд стремный.
– Типа зомбаков?
– Не, типа народ, которого больше нету с нами. Доннелли тама был. Большой Сталкер тож. И Зверюга Чиззи…
