Теперь Мохтар больше ценил их дружбу. Мириам была настоящий боец, и он тоже хотел стать бойцом. Мириам боролась за него. Она боролась с любой несправедливостью. Ее возмущало положение Палестины, возмущала иммиграционная политика Госдепартамента США. Мириам говорила Мохтару: не молчи. Участвуй. Она не знала страха. Любое зло, местное или глобальное, лишь придавало ей отваги. Не выносила она только бездействия и безмолвия, и всякий раз, видя ее в вестибюле «Инфинити», где они сидели и говорили о мечтах – или отсроченных мечтах, – Мохтар чувствовал в себе силу, воодушевление и сильнее ненавидел нынешнюю свою жизнь, в которой он открывал двери богатым чужакам.
Особенно если учесть, что еще была кнопка. Прямо рядом с телефоном – она всегда там была. Если нажать кнопку, стеклянные двери в двадцати двух футах от стойки открывались. Быстро, тихо, элегантно. Мохтар заметил бы гостя еще на тротуаре, нажал на кнопку и распахнул двери к его приходу. Более того, кнопка открывала обе двери. Вручную обе двери не откроешь. Слишком тяжелые и большие. А если кнопкой, жильцы могли прошествовать в замечательно просторные и гостеприимные стеклянные врата без малейших препон. Жильцы вступили бы в вестибюль, и там бы Мохтар, вестибюльный представитель, их приветствовал. Он был бы только рад. Ему ничего не стоило поднять голову и сказать «здравствуйте». Но выпрыгивать из-за стойки, мчаться сломя голову, вывалив язык на плечо, чтобы просто толкнуть дверь, которая открывается кнопкой, – это явное издевательство, и оно оскорбляло его гордость. Особенно когда жильцы миновали вестибюль, входили в лифты и возносились в далекую высь, в квартиры, которых Мохтар никогда не видел.
Книга II
Глава 10
Статуя
Как-то раз Мириам ему написала. «Видел, что у тебя через дорогу?» Мохтар не понял. «У тебя там через дорогу статуя йеменского чувака с большой чашкой кофе», – объяснила Мириам. Она только что отвозила заказ из отцовского продуктового в дом напротив «Инфинити» и во дворе обнаружила огромную статую мужчины в таубе и с гигантской кружкой. «Наверняка это что-то значит, – написала Мириам. – Может, это твоя судьба». Имея в виду: «Мохтар, тебе двадцать пять. Пойми уже, куда идет твоя жизнь».
Он работал в ста двадцати футах от статуи, но никогда ее не видел. Статуя оказалась исполинская – футов двадцать высотой. Мужчина шагал, отпивая из гигантской кофейной чашки. Насчет исторической достоверности Мохтар усомнился – мужчина был то ли йеменец, то ли эфиоп, – и что у него за прелестные цветочки такие на таубе? Как будто человек напялил душевую занавеску или заделался хиппи. Никакой уважающий себя араб не наденет тауб в цветочек.
Но Мохтар зашел в здание, в вестибюль напротив своего вестибюля, и там обрамленные фотографии с подписями рассказывали всеохватную историю кофе в Соединенных Штатах. Здание построили братья Хиллз, Остин и Р. У., которые в конце XIX века создали компанию «Фабрика „Арабский кофе и специи“», импортировали кофе. Привозили его в Калифорнию со всего света, обжаривали и распространяли на Западе.
Но проблема была в свежести. Лишний день в трюме, в вагоне или в дороге – и кофе портился. Все изменилось в 1900 году, когда Р. У. ненароком открыл способ удалять воздух из упаковок. Появились вакуумные упаковки, которые дольше сохраняли свежесть кофейных зерен, и в кофейном бизнесе случилась революция. Братья Хиллз добились феноменального успеха и способствовали популяризации кофе в Соединенных Штатах. Их логотип с графическим изображением статуи был известен всем, их независимая компания процветала на протяжении столетия. Спустя много лет после того, как братья умерли, а компания перешла к их потомкам и чужим людям, «Братьев Хиллз» продали «Нестле». А та продала их «Саре Ли». А та – «Массимо Занетти Беверидж США». В 1997 году компания уехала из Сан-Франциско и перевезла свою штаб-квартиру южнее, в Глендейл.
Но статуя так и осталась во внутреннем дворике, и Мохтар ушел оттуда в изумлении. Кофе и Йемен. В голове промелькнул призрак воспоминания. Вечером на Острове Сокровищ Мохтар рассказал матери про статую. Мать рассмеялась:
– У нас в роду кофе был веками. Не помнишь дедушкин дом в Иббе? Там во дворе росли кофейные деревья. До сих пор растут. Ты не знал, что экспортировать кофе первыми начали йеменцы? Йеменцы, по сути, изобрели кофе. Не знал?
Мохтар с головой нырнул в исследования. Дома, читая с телефона, он погрузился в тему и вскоре наткнулся на давнишний спор о происхождении кофе и соперничество двух стран, Эфиопии и Йемена, за первооткрывательство.
По общему мнению, самый ранний миф о происхождении кофе – история об эфиопском пастухе по имени Калдим. Дело было так: Калдим пас коз в полях, и там они щипали любую растительность, какую найдут. Каждую ночь Калдим укладывался спать подле своего стада, и все было тихо-мирно, но как-то ночью, в очень поздний час, когда козам полагалось отдыхать, они бодрствовали. И не просто бодрствовали – они скакали, вставали на дыбы, блеяли. Калдим растерялся. Думал, в них вселился бес. Но вскоре выяснилось, что козы наелись зерен с ближайших кустов. Зерна были кофейные. И когда Калдим поел их сам, на него они произвели такое же действие – внезапно его обуяли приток сил и ясность ума. Калдим открыл кофейные зерна.
Стоп. Нет. Не кофейные зерна, сообразил Мохтар. Козы ели кофейные ягоды. Кофейные зерна – они внутри кофейных ягод, которые растут на раскидистых зеленых деревьях. Совсем созревшие кофейные ягоды красные и похожи на виноградины. Мохтар видел в интернете фотографии – груды красных ягод, громадные такие рубиновые бусины. Кофе – ягода! Это Мохтар помнил – как он собирал красные ягоды, как будто вишни такие, с деревца у дедушки в саду. Вишни эти были съедобные. Мохтар помнил, как их ел – было сладко – и выплевывал косточки. А косточки – это и был кофе! Вот теперь все понятно. Кофе – ягода с дерева, которое обычно цветет раз в год, а внутри каждой ягоды кофейное зерно. И обычно мы видим две половинки зерна – крошечное зернышко, овальное и с продольным желобком посередине. Две половинки зерна, завернутые в мякоть ягоды размером с виноградину.
Но сначала это зерно надо извлечь из ягоды. Сверху на ней красная кожица. Потом белая мякоть. Потом зерна обволакивает клейковина, а потом серебристая пленка. Зерно зеленое, иногда желтое, и твердое – зерно как зерно. Кофейное дерево можно вырастить из любого необжаренного кофейного зерна! Ну конечно. А про это кто-нибудь знает? Помнит? Мохтар вот не знал – а кто знал? И кто знает, при чем тут йеменцы?
Мало кто в курсе, что кофе появился на Аравийском полуострове. Существует два основных сорта кофе, робуста и арабика, но считается, что арабика гораздо вкуснее робусты, и арабикой она зовется, потому что появилась в Аравии, а точнее, как выражались римляне, в Arabia Felix – Аравии Плодородной. То есть в Йемене. По легенде, впервые кофейные зерна сварили в Мохе, портовом городе на йеменском побережье. Столетиями после того, как родился и умер пастух Калдим, эфиопы жевали зерна и делали из них слабый отвар, но впервые по-настоящему сварил их и сделал некое подобие того, что мы теперь называем кофе (тогда это называлось кава), Али ибн Омар аш-Шазили, святой суфий из Мохи. Он и другие суфии использовали этот напиток в зикрах, церемониях памятования Бога, которые длились далеко за полночь. Кофе доводил суфиев до некоего религиозного экстаза, а поскольку суфии много странствовали, они принесли кофе во все уголки Северной Африки и Ближнего Востока. Турки переименовали «каву» в «каве», которое в других языках и превратилось в «кофе».
