– Ждите меня в конюшне, – приказал Люсьен слуге.
Жак поклонился и взмыл в седло, прекрасно обойдясь без лесенки-подставки и стремени. Он перекинул лесенку через седельную луку своей лошадки и пустил ее рысью в конюшню позади дворца.
Серая и гнедая неспешным шагом двинулись вверх по холму по направлению к дворцу. Даже сейчас, идя неторопливо, кобыла двигалась со сдерживаемой силой и энергией. Ощутив твердую руку на поводьях, она встревожилась и затанцевала. Волнение Мари-Жозеф чуть-чуть улеглось, и она немного отпустила удила. Заши успокоилась и заложила уши, ожидая лишь одного слова, одного движения всадницы, чтобы поскакать галопом и стрелой метнуться из сада в лес.
Однако Мари-Жозеф приказала ей идти размеренным шагом, решив, что в королевских садах не подобает устраивать скачки.
– А вы не могли бы одолжить лошадь моему брату? – спросила она.
– Нет! – отрезал граф Люсьен.
В его голосе прозвучали стальные нотки, и Мари-Жозеф невольно разобрало любопытство.
– Почему нет?
«Вдруг он скажет, – подумала она, – Ив, мол, такой длинноногий, что лошадь ему ни к чему?»
– Потому что я в жизни не встречал священника, который ездил бы верхом или запрягал лошадь и не погубил бы ее.
«Я должна защитить Ива, – размышляла Мари-Жозеф. – С другой стороны, наездник из него и вправду никудышный».
В сумерках очертания фонтанов предстали неясными, а статуи превратились в белых привидений. Запела русалка, а в зверинце ей в ответ зарычал лев.
Мари-Жозеф вздрогнула. Поравнявшись с местом, где ей привиделся окровавленный призрак Ива, она нервно покосилась на заросли.
Вдоль края дорожки заструилась зловещая тень.
– Спасайтесь, граф Люсьен!
Прямо на нее взирал отливающими серебром глазами королевский тигр в ровных полосках, неясно различимый в сумерках. С его клыков и когтей капала кровь. Заши шарахнулась, завертелась волчком на месте и зафыркала.
Мари-Жозеф в ужасе вонзила каблуки ей в бока, и кобыла понеслась галопом. Из-под копыт у нее летел гравий. Девушка гнала ее быстрее и быстрее. Гнедая снова вырвалась на дорожку, проскакала мимо шатра русалки, на миг погрузив Мари-Жозеф в какофонию издаваемых русалкой негармоничных звуков, и понесла ее по Королевской аллее к зверинцу.
Всадница не осмеливалась оглянуться, боясь увидеть за спиной окровавленные тигриные клыки, боясь, что бросила графа Люсьена на верную гибель. Ее охватил невыразимый ужас.
Заши замедлила бег, перейдя на легкий галоп, а потом, гарцуя, и на рысь. Ее лопатки заблестели от пота, однако она двигалась так, словно способна бежать еще и час, и два, если понадобится. Она выгнула шею и фыркнула, отведя назад маленькие изящные ушки и лупя себя по бокам черным хвостом. Мари-Жозеф, дрожа, съежилась в седле. По щекам ее бежали слезы, мгновенно остывая в холодном ночном воздухе.
– Ты его обогнала, – сказала Мари-Жозеф Заши. – Ты спасла нас.
Заши затанцевала, уже не от испуга, а почуяв мускусные запахи животных в зверинце.
И тут легким галопом к ним подскакала Зели. Граф Люсьен натянул поводья, осаживая лошадь рядом с Мари-Жозеф.
– Что ж, я вижу, ездить верхом вы умеете, – тихо сказал он.
– Слава богу, вы живы! – выдохнула Мари-Жозеф. – Я не должна была вас бросать, простите меня, нужно найти смотрителя королевских тигров…
– Мадемуазель де ла Круа, – прервал ее Люсьен, – о чем вы?
– Разве вы не видели тигра?
– Тигра?
– Да, я видела его собственными глазами! И Заши его видела. Она испугалась не меньше меня!
Гнедая не обнаруживала никаких признаков испуга.
– Заши только дайте повод, и она понесется стрелой, – заверил он Мари-Жозеф. – Я ничего не видел. Зели ничего не видела. Там не было никакого тигра.
– Наверное, он убежал из клетки.
– Там нет никакого тигра.
– Но я же сама видела его, сегодня, во время пикника!
– После пикника этого тигра передали мясникам его величества. А другого тигра нет.
Мари-Жозеф удивленно осела в седле:
– И они его уже забили?
– Меховщики должны выделать шкуру. Доктор Фагон должен заспиртовать органы, годные для приготовления лекарств. Месье Бурсен должен приготовить мясо для пира по случаю Карусели.
– Но тогда что же я видела? – прошептала Мари-Жозеф.
Граф Люсьен направил лошадь к дворцу; Заши двинулась следом.
– Тень во тьме…
– Это была не тень.
Граф Люсьен молча ехал дальше.
– Это была не тень! – крикнула Мари-Жозеф.
– Хорошо, пусть так.
– Я не вижу призраков, я не…
– Я же сказал, что верю вам.
«И вправду, что же я видела? – подумала она. – Что же видела сегодня или той ночью, когда мне предстал умирающий Ив?»
Граф Люсьен достал из кармана серебряную фляжку, открыл ее и протянул Мари-Жозеф.
– И я не пьяна! – заявила она.
– Если бы вы были пьяны, я не стал бы предлагать вам еще алкоголя. К тому же, если бы вы были пьяны, вас бы так не трясло.
Она отпила глоток. Резкий вкус спирта растворился в яблочном благоухании. Она глотнула еще.
– Пожалуйста, оставьте и мне немножко, – попросил граф Люсьен.
Она вернула ему фляжку, и он осушил ее едва ли не наполовину.
– Что это? – спросила Мари-Жозеф.
– Кальвадос. Из бретонских садов. – Он улыбнулся. – Если бы стало известно, что я пью кальвадос вместо бургундского, то меня заклеймили бы как безнадежно отставшего от моды чудака.
– Помилуйте, что касается моды, тут вы на высоте!
Только когда он усмехнулся, она поняла, что невольно скаламбурила, однако ее замечание не оскорбило, а скорее позабавило графа Люсьена.
Лошади бок о бок шли по дорожке. Русалка смолкла; безмолвный шатер смутным пятном выделялся во мраке. Мари-Жозеф показалось, что окружающий мир сделался отчетливее и ярче. Звезды засияли.
– А вы не привыкли к крепким напиткам, – заметил граф Люсьен.
– Однажды пробовала, – призналась Мари-Жозеф, – но только однажды, в детстве, с Ивом. Наш отец перегонял патоку на спирт. Я еще раз его перегнала. Ив просил, для работы. Вкус у него был ужасный, у нас сначала кружилась голова, а потом тошнило. После этого случая мы только заспиртовывали в нем образцы.
Граф Люсьен рассмеялся:
– А вы и вправду ученый! Какое применение вы нашли для рома!
Он протянул ей фляжку.
– Благодарю вас, – произнесла она, – я, пожалуй, выпью еще.
