* * *
Впрочем, всякий раз, как того требовали обстоятельства, не задумывались возлагать инквизиторские обязанности и на любое духовное лицо. Так, уже в 1258 году Папа назначил инквизиторами в Альби двух каноников Лодева; ниже мы увидим, с какой дикой энергией отправлял в конце XIV века Петр Целестинский обязанности папского инквизитора от берегов Балтийского моря до Штирии.
* * *
Несомненно, что первые инквизиторы, получившие это имя, были из доминиканцев. Когда, после заключения договора между Раймундом Тулузским и Людовиком Святым, серьезно принялись за уничтожение альбигойской ереси, то епископские суды оказались не в силах выполнить эту задачу, и были посланы доминиканцы, которые должны были работать под руководством епископов. Понемногу в руки доминиканцев перешло дело борьбы с ересью и на севере Франции.
В 1232 году их рекомендовали таррагонскому архиепископу в Арагонии как людей, опытных в деле розыска еретиков. Формально ведение расследований было поручено им в 1249 году. Вскоре юг Франции был разделен между ними и францисканцами; доминиканцам была поручена западная часть, а францисканцам. – графство Венессен, Прованс, Форкалькье и имперские земли в провинциях Арль, Э и Эмбрен. В Италии, после нескольких столкновений между двумя орденами, Иннокентий IV в 1254 году предоставил доминиканцам Ломбардию, Романью, Тревизо и Геную, а центральная часть полуострова была отдана францисканцам; в Неаполе в это время инквизиция не была еще введена. Но это распределение не всегда строго соблюдалось, и мы находим иногда францисканских инквизиторов в Милане, Романье и Тревизо. В Германии и в Австрии, как мы увидим ниже, инквизиция никогда не пускала глубоко корней, но, поскольку она была там, находилась в руках доминиканцев; францисканцы же действовали только в Далмации и Богемии.
* * *
Иногда оба ордена работали совместно. В 1237 году францисканец Этьенн де Сен-Тибери был присоединен к доминиканцу Гильому Арно в Тулузе, в надежде, что репутация относительной кротости, которой славились францисканцы, смягчит отвращение населения к новому учреждению. В апреле 1238 года Григорий IX назначил провинциалов обоих орденов в Арагонии инквизиторами этого королевства; то же и в том же году сделал он и в Наварре. В 1255 году францисканский настоятель Парижа был вместе с доминиканским приором поставлен во главе французской инквизиции; в 1267 году оба ордена посылают инквизиторов в Бургундию и Лотарингию; в 1311 году два доминиканца и один францисканец совместно являются инквизиторами в Равенне. Но все же казалось более благоразумным строго разграничить юрисдикцию обоих орденов, чтобы предотвратить страшную вспышку взаимной ненависти, которая росла между ними со дня на день; эта ненависть началась давно, и обе стороны только искали случая, чтобы удовлетворить ее, не стесняясь в средствах, что грозило Церкви крупным скандалом и большой опасностью.
Так, например, в 1266 году горячая ссора возникла между доминиканцами Марселя и францисканцем-инквизитором этого города. Раздор распространился по всему Провансу – в Форкалысье, Авиньоне, Арле, Бокере, Монпелье и Каркассоне; повсюду они публично проповедовали друг против друга и возводили друг на друга всевозможные обвинения. Многочисленные послания Климента IV показывают, что Папа был принужден вмешаться в это дело; он запрещает на будущее время инквизиторам пользоваться своей властью для взаимных преследований, хотя бы виновность одной из сторон и была вполне очевидной; это свидетельствует о том, что во время этой борьбы пользовались всеми средствами, предоставляемыми инквизицией.
Но, по-видимому, это запрещение соблюдалось не особенно строго, так как два столетия спустя, в 1479 году, Сикст IV был снова принужден запретить инквизиторам привлекать к суду членов соперничавшего с ними ордена. Как ревностно охраняли они границы своих территорий, прекрасно видно из спора, возникшего в 1290 году по поводу Тревиза. Эта территория принадлежала доминиканцам, но в течение многих лет обязанности инквизитора исполнял в ней францисканец Филипп Бонаккорсо. Когда в 1289 году он получил епископскую кафедру в Тренте, доминиканцы, считавшие, что инквизиторские обязанности в Тревизе были возложены на них, возмутились, когда их передали опять францисканцу брату Бонаджункта. Ломбардский инквизитор, доминиканец брат Пагано, и его викарий, брат Вивиано, зашли так далеко в своем сопротивлении, что в Вероне вспыхнули серьезные беспорядки; в дело должен был вмешаться Николай IV, наказавший виновных лишением навсегда права отправления их обязанностей. Еретики, конечно, с удовольствием смотрели, как их преследователи занимались преследованием друг друга.
Тюрьма инквизиции в Севилье.
* * *
Вражда между двумя орденами была настолько сильна, что Климент IV счел необходимым определить, чтобы между их владениями постоянно находилась нейтральная полоса, по крайней мере в три тысячи футов; распоряжение это вызвало целый ряд всевозможных недоразумений. Возникли даже споры о праве на место в процессиях и при погребениях, и в 1423 году Мартин V признал это право за доминиканцами. Ниже мы увидим, какое важное значение имела эта непримиримая вражда в истории развития средневековой Церкви.
[81]
* * *
Мы показали, что в обществе XIII века, поглощенном своими личными делами, не было силы более деятельной, как в хорошем, так и в дурном отношении, чем нищенствующие ордены. Но в общем они, быть может, принесли добро тем, что бесспорно отсрочили взрыв революции, к которой Европа не была еще подготовлена.
Хотя их первоначальное самоотречение и было добродетелью весьма редкой и весьма хрупкой и не могло долго оставаться в своей чистоте и неприкосновенности, но все же, несмотря на то, что нищенствующие монахи быстро спустились до уровня окружавшего их общества, смело можно сказать, что их труды и старания не пропали даром. Они напомнили людям некоторые забытые ими евангельские истины и научили их понимать свои обязанности в отношении своих ближних. Легендарное предание того и другого ордена показывает, до какой степени они ценили и прославляли свои собственные заслуги. Пока, гласит это предание, св. Доминик и св. Франциск ожидали еще апробации Иннокентия III, одному святому человеку было виднее, что Спаситель размахивал тремя стрелами, желая разрушить мир. На вопрос Святой Девы, зачем Он желает сделать это, Он ответил: "Мир полон гордости, алчности и сладострастия; Я очень долго терпел, теперь же хочу разрушить его Своими стрелами".
