Повседневная жизнь студентов. Картулярий коллегии Аве Мария. 1346 г.
Университет не хотел принимать полумер. Он соглашался поставить нищенствующих монахов в условия, одинаковые с теми, в которых находились и другие ордены, и рассчитывал, что, лишив нищенствующих монахов привилегии, которые делали их столь опасными, он получит признательность епископов и духовенства. Прежде всего, для этого надо было привлечь на свою сторону Рим, а это было вопросом только денег.
* * *
Студенты, полные энтузиазма, обложили себя данью и образовали фонд, предназначенный на покрытие расходов по сношениям с римской курией. Главой оппозиционной партии был Вильгельм де Сент-Амур, пользовавшийся одинаковым уважением как профессор и как проповедник, человек образованный, красноречивый и непреклонный в своих убеждениях. Его послали в Рим, и Иннокентий был близок к тому, чтобы согласиться с ним, что уставы нищенствующих орденов должны привести души людей к вечной гибели. Вообще Папа был покровителем монахов; он утвердил и даже расширил их привилегии, но в данную минуту он был недоволен ими. Доминиканцы прогневали его тем, что тайно приняли в свой орден его любимого двоюродного брата, которого он предназначал для светской карьеры; кроме того, они возбудили против себя недовольство другого папского двоюродного брата, которому они отказались продать кусок земли в Генуе под постройку крепости-замка, который доминировал бы над всем городом.
В июле и в августе 1254 года Иннокентий издал несколько грамот, благоприятных для нищенствующих орденов и направленных против университета, а 21 ноября он издал буллу Etsi animarum, известную среди нищенствующих монахов под именем "Страшной буллы", которой всем монашествующим орденам запрещалось допускать в свои церкви в воскресные и праздничные дни прихожан других церквей; они не имели права исповедовать без особого на то разрешения приходских священников; они не должны были читать проповеди в своих церквах перед обедней, чтобы не отвлекать молящихся от их приходских церквей; наконец, они не должны были проповедовать в этих церквах, когда там проповедовали сами епископы или кто-либо по их поручению.
[76]
* * *
Эта булла была поистине ужасна, так как она одним ударом уничтожала здание, воздвигнутое ценой стольких трудов и лишений. Ввиду подобного бедствия доминиканцы не ограничились тем, что подняли на ноги самых знаменитых представителей своего ордена, но обратились за помощью к самому небу. Каждому брату было приказано ежедневно после утрени читать семь псалмов и литании Святой Деве Марии и св. Доминику. Одному брату, когда он предавался этим благочестивым занятиям, явилось видение: пред ним предстала Святая Дева, просящая за доминиканцев Своего Сына, и он услышал следующие слова: "Вонми им, Сын Мой, вонми им!" По-видимому, Иисус послушался, ибо, хотя мы и можем сомневаться в справедливости доминиканского предания, что Иннокентий был разбит параличом именно в тот самый день, когда он подписал свой crudelissimum edictunu но несомненно, что он умер 7 декабря, т. е. через шестнадцать дней после этого; рассказывали, что один благочестивый римлянин видел тогда в сонном видении, как душу Иннокентия приняли два разгне ванных святых – Доминик и Франциск. Кардинал д'Альбано, по злобе на орден посоветовавший Папе эти преступные меры, имел неосторожность похвастаться, что он поставил нищенствующих монахов ниже епископов, причем добавил, что он надеется поставить их со временем ниже самого последнего священника; тотчас же в его доме упала балка и убила его. Мы, быть может, не вправе обвинять доминиканцев, что они помогли случаю в этих несчастных событиях; но, как ни странно думать, что молитвами можно убить Папу и кардинала, они не без гордости утверждают, что после этих событий фраза "Берегись доминиканских литаний: они производят чудеса!" стала общераспространенной.
* * *
Смерть Иннокентия была спасением для монашествующих орденов. Благодаря ловкости римского префекта, который, мало полагаясь на Святого Духа, урезал содержание отцов конклава, новый Папа был избран уже через две недели после смерти Иннокентия. Александр IV был всецело на стороне нищенствующих. Когда генерал францисканцев, Иоанн Пармский, по обычаю, явился к нему с просьбой назначить одного из кардиналов "покровителем" ордена, то Папа отказал ему, сказав, что пока он жив орден не будет нуждаться в другом покровителе, кроме его самого. Назначение им доминиканца Раймунда де Пеннафорте и францисканца Руфино папскими капелланами показало, как охотно подчинялся он влиянию нищенствующих орденов. 31 декабря, через десять дней после своего избрания, он обратился к обоим орденам с грамотами, прося их молитв и предстательства за него перед Богом; в тот же день особой энцикликой он отменил "ужасную буллу" Иннокентия и признал ее не имеющей силы.
* * *
Заранее можно было сказать, что теперь дело университета проиграно; и действительно, 14 апреля 1255 года вышла булла Quasi lignum vitae, которая решала спор в пользу доминиканцев. Но Вильгельм де Сент-Амур, вернувшись в Париж, решил продолжать войну. Он и его друзья начали громить нищенствующих с высоты своих кафедр. Они остерегались называть их по имени, но намеки их были очень прозрачны; они говорили то о фарисеях и публиканах, то о людях, о которых предсказывал пророк, что они введут царство Антихриста. Новые, говорили они, и непредвиденные опасности угрожают Церкви. Сатана понял, что он ничего не достигнет, посылая еретиков, которых легко уничтожить; теперь он изменил образ действий и выступает под видом бледного апокалиптического коня, под видом братьев-лицемеров, которые, притворяясь святыми, колеблют и разрывают Церковь. Преследование, которое воздвигнут эти лицемеры, будет ужасно и превзойдет все виденные миром преследования…
* * *
Вильгельм не упустил и другого представившегося ему оружия. В 1254 году появилось сочинение под заглавием "Введение в Вечное Евангелие", которое было приписано францисканскому генералу Иоанну Пармскому. Между францисканцами действительно было много склонных к мистицизму, который уже начинал тогда сказываться. Сочинения аббата Иоахима Флорийского, которые были извлечены из забвения и стали изучаться, предсказывали, что в 1260 году падет существующий в Церкви и в государстве порядок вещей, Евангелие Христа будет заменено новым, и нищенствующие монахи станут на место духовной иерархии. "Введение в Вечное Евангелие" привлекало внимание всего образованного мира и давало Вильгельму такой богатый материал для нападок, что он не мог им не воспользоваться.
Университет не уступал. Тщетно Александр метал буллу за буллой против упорствующих, грозя им всевозможными наказаниями; тщетно, в конце концов, обратился он к Людовику Святому, ища поддержки светской власти. Парижское духовенство, очень довольное случаем увеличить временную непопулярность нищенствующих, громило их со всех кафедр и даже нападало на них, пуская в ход удары и угрозы; дошло до того, что монахи почти не решались выходить на улицу и выпрашивать свое дневное пропитание. Не обращая внимания на то, что Папа просил короля посадить Вильгельма в тюрьму, последний издал памфлет Depericulis novissimorum temporum, в котором он горячо излагал основания своих взглядов на нищенствующую братию. Он доказывал в нем, что Папа не имел права преступать заветы пророков и апостолов и что последние были бы уличены в заблуждениях, если бы был ниспровергнут существующий в Церкви порядок и было бы разрешено проповедовать и исповедовать бродягам-лицемерам и лжепророкам. Все, живущие нищенством, – лжецы, льстецы, клеветники, воры и враги правосудия. Всякий, утверждающий, что Иисус был нищим, отрицает, что он был Мессия; это – ересиарх, разрушающий основы всей христианской веры. Здоровый и сильный человек совершает святотатство, когда берет от бедных милостыню на свои личные нужды; если Церковь позволила это монахам, то она впала в ошибку, которую нужно скорее исправить. Епископы обязаны очистить свои епархии от этих святош; они легко могут сделать это, и если они этого не делают, то на их головы падет кровь тех, кто погибнет вследствие их небрежения.
