Если этого мало, то он готов всецело подчиниться Церкви; эта оговорка была сделана ввиду его вассальных отношений к королю. Эти условия были скреплены графом де Фуа и виконтом города Безье. Чтобы доказать свою искренность, Раймунд восстановил старого врага своего отца, Феодосия, на епископской кафедре в Агде, которую некогда занимал бывший легат, и с которой он был согнан; он возвратил также церквам разное имущество, утраченное ими.
Наказание виновного. Преступление доказано, после вынесения приговора осужденному отрубят руку. Чтобы добиться признания, инквизиторы прибегли к пыткам. Из "Обычаев Тулузы". 1296 г. Национальная библиотека. Париж.
Наказание виновного. Из "Обычаев Тулузы". 1296 г. Национальная библиотека. Париж.
Король Людовик Святой отдает пищу беднякам. Миниатюра 1330 г. Париж.
Смерть Людовика IX под Тунисом. Миниатюра XIV в. Франция.
Предложения Раймунда были переданы в Рим на одобрение Папы. Первый ответ Гонория позволяет думать, что они были приняты благосклонно; он изъявил свое согласие на то, чтобы 20 августа собрался собор для их ратификации. Но когда собор собрался в Монпелье, Амори в отчаянии обратился к епископам с просьбой, умоляя их не губить плодов побед. "Король Франции, – говорил он, – в любую минуту готов взять на себя его дело; бросить же его – значит произвести соблазн и унизить Вселенскую Церковь".
Епископы не обратили никакого внимания на эту просьбу и взяли с Раймунда и его вассалов клятву на условиях, определенных раньше, лишь с оговоркой, что по вопросу о вознаграждении Амори нужно подождать решения Папы и что Раймунд и его вассалы подчинятся всем приказаниям Церкви, которые не будут оскорбительны для короля и императора. Раймунд согласился на все и в подтверждение представил залоги.
* * *
Чего еще могла желать Церковь? Правда, Раймунд праздновал победу над нею и над всеми посланными на него крестоносцами; но, взамен этого, он приносил ей такую полную повинную, какую только могли предложить его отцу в минуту его самого безнадежного положения. В это самое время в Кастель-Сарассене состоялся публичный диспут между католическими священниками и духовными катаров; это являлось новым доказательством веры еретиков в успех своего дела и показывало, что нужно было идти на компромиссы, если хотели остановить развитие ереси. Не менее знаменательным было собрание катаров, состоявшееся немного позднее в Пиессане, где, с согласия тулузского еретического епископа, Гильберта де Кастр, была образована новая Разесская епископия из части Тулузской и Каркассонской епархий.
Однако превратностям и неожиданностям не предвиделось конца. Когда в октябре месяце прибыли в Рим послы Раймунда, чтобы получить папскую санкцию, то они столкнулись там с Ги де Монфором, которого король Франции уполномочил выступить против них. Значительное число епископов Лангедока думало, что мир не обязывает их возвращать земли, присвоенные ими в смутное время, и поэтому в их интересах было утверждать, что Раймунд был еретик до мозга костей. Гонорий уклонялся от ответа до начала 1225 года, когда он послал во Францию кардинала Романо с полными правами легата и с инструкциями, в которых говорилось, что он должен действовать на Раймунда угрозами и настоять на перемирии между Францией и Англией, чтобы дать Людовику полную свободу действий. В том же духе писал Папа королю, а Амори он послал денег с грамотой, долженствовавшей поднять его энергию. Данное им в одном из его писем описание Лангедока показывает, на чьей стороне он в сущности стоял: "Страна железа и меди, – писал он, – ржавчину которой можно уничтожить только огнем".
После многих совещаний с Людовиком и с главными сеньорами и епископами легат созвал народное собрание в Бурже в ноябре 1225 года. Туда явился и Раймунд, униженно прося отпущения грехов и примирения с Церковью; он снова предлагал представить оправдание своим действиям и соглашался подчиниться всем требованиям Церкви и восстановить в своих землях безопасность и повиновение Риму. Что касается ереси, то он не только соглашался искоренить ее, но даже неотступно просил легата объехать поочередно все его города и исследовать в них верование жителей, ручаясь, что все отступающие от католичества будут строго наказаны и что всякий упорствующий город будет образумлен.
Сам он готов дать полный и подробный отчет во всякой ошибке, которую могут ему приписать, и готов подвергнуть испытанию свою преданность Церкви. С другой стороны, Амори предъявил декреты Папы Иннокентия, осуждающие Раймунда VI и передающие его земли Симону Монфору с согласия короля Филиппа-Августа. После долгих споров в соборе легат решил, чтобы каждый архиепископ обсудил это дело отдельно со своими суффраганами и дал бы ему письменный ответ, который немедленно будет представлен Папе и королю. Все это, под страхом отлучения от Церкви, должно было обсуждаться в глубокой тайне.
* * *
Один случай из истории собора в Бурже прекрасно рисует характер отношений между Римом и местными церквами, а также характер того католического учреждения, на суд которого приглашали являться еретиков, милостиво грозя им костром и виселицей. Когда собор рассмотрел все текущие дела, легат разрешил уполномоченным капитулов вернуться домой, но удержал епископов. Удаленные, таким образом, уполномоченные тотчас же заподозрили какой-то обман; посоветовавшись между собой, они отправили к легату уполномоченных, присланных митрополитами, чтобы поставить легата в известность о том, что, по имеющимся у них сведениям, у него есть специальные грамоты римской курии, объявляющие принадлежащими навсегда Папе доходы с двух пребенд в каждой епархии или аббатстве и с одной пребенды с каждой монастырской Церкви. Они именем Бога заклинали легата не делать такого соблазна, ручаясь, что король и его бароны будут сопротивляться до последней капли крови и что это может привести Церковь к падению. Припертый, таким образом, к стене, легат предъявил имевшиеся у него грамоты и высказал мнение, что исполнение просьб Папы избавит Римскую Церковь от обвинений в алчности, положив предел требованиям и поднесениям подарков. Делегат Лиона спокойно возразил на это, что они не хотят лишиться друзей в Риме и очень охотно будут давать им взятки; другие возражали, что этой мерой сребролюбие не будет уничтожено и что, наоборот, новые богатства лишь увеличат алчность римлян и вызовут новые опасные для самого Рима осложнения; третьи, наконец, заметили, что доходы, таким образом представленные курии, будут превышать даже доходы самого короля, и, благодаря им, члены курии сделаются настолько богаты, что правосудие чересчур вздорожает; кроме того, ясно, как Божий день, что многочисленные лица, которым Папа поручит собирание доходов, будут отличаться невероятным лихоимством и заберут такой контроль над выборами капитулов, что, в конце концов, все будет поставлено в полную зависимость от Рима.
