* * *
Не нужно также упускать из виду другие, менее возвышенные причины, привлекавших людей под знамена крестоносцев; немало было таких, которые искали случая пограбить да погулять; немало таких, которые желали снискать себе неприкосновенность крестоносцев.
Мы встречаем, например, такой случай: один негодяй вступил в ряды крестоносцев, чтобы не платить долга, сделанного им на ярмарке в Лилле; но в самый последний момент он был задержан и выдан своему кредитору. Усмотрев в этом нарушение обещанной Папой неприкосновенности личности крестоносца, реймский архиепископ отлучил от Церкви графиню Матильду Фландрскую и наложил запрет на всю страну, чтобы добиться освобождения неисправного плательщика. Граф Овернский Ги совершил непростительное преступление, заключив в тюрьму своего брата епископа Клермонского, и был за это отлучен от Церкви; но он получил полное отпущение грехов, лишь только выразил желание присоединиться к Господней армии. Понятно и без дальнейших пояснений, каков был состав армии, набранной подобным путем.
* * *
Были еще и другие мотивы, делавшие крестовый поход популярным. Между Северной и Южной Францией существовала старинная племенная вражда, увеличившаяся еще завистью жителей севера и их желанием закончить франкское покорение юга, которое так часто начиналось и никогда не доводилось до конца. Духовные блага были обещаны те же, что и за поход в Святую Землю, хотя последний поход был несравненно дороже и опаснее; никогда еще райские блаженства не продавались так дешево. Все это предвещало успех походу.
Объявление приговора.
Более чем сомнительно, чтобы Филипп-Август открыто содействовал этому делу; но он предоставил своим баронам полную свободу действий, а сам воспользовался обстоятельствами, чтобы устроить свое бракоразводное дело. Под предлогом натянутых отношений с королем Иоанном и императором Оттоном он отказался от личного участия; но в то же время он заявил Папе, что никто не имеет права конфисковать владений Раймунда раньше, чем он будет обвинен в ереси, чего еще не было сделано; когда же он будет обвинен, то назначить наказание будет делом сюзерена, а не Святого Престола. Все это было вполне согласно с действующим законом, так как в судебную практику Европы не был введен еще тот принцип, что подозрение в принадлежности к ереси лишало подозреваемого всех прав; введению этого принципа много помогло дело Раймунда, так как Церковь без всякого суда лишила его сначала владений, а уж потом сделала постановление о его низложении; королю оставалось только успокоиться. Но призванные Церковью под знамя креста были не теми людьми, чтобы остановиться перед чем-либо из уважения к законам.
Прежде всего откликнулось несколько наиболее могущественных сеньоров того времени – герцог Бургундский, графы Невера, С.-Поля, Оксера, Монфора, Женевы, Пуатье, Фореза и много епископов; затем, позднее, прибыли сильные отряды немцев под предводительством герцогов Австрии и Саксонии и графов Бара, Юлиха и Берга. Шли из Бремена и из Ломбардии. Летописи сообщают, что даже и некоторые славянские князья шли из родины катаризма сражаться против него в странах, где он развился позднее всего. Верующих привлекали щедрые обещания вечного спасения, воинственных влекла рыцарская слава, и всех равно привлекала добыча; можно было надеяться, что армия крестоносцев, набранная среди рыцарей и среди подонков Европы, с корнем уничтожит преграду, которая в течение трех столетий разбивала все усилия Церкви.
* * *
Пока собиралась гроза, Раймунд попытался предотвратить опасность. Сознавая всю серьезность положения, созданного убийством прелата, он был готов, чтобы удержать свою власть, пожертвовать своей честью и своими подданными. Он поспешно отправился к своему дяде, Филиппу-Августу, который дружески принял его и посоветовал ему покориться, запретив только обращаться за помощью к императору Оттону. Раймунд, бывший вассалом императора по своим заронским владениям, не послушался короля, – и это было крупной ошибкой с его стороны, так как он не получил ничего от Оттона и разошелся с королем.
Узнав на обратном пути, что в Обена предстоит собрание под председательством Арнольда, он поспешил явиться туда в сопровождении своего племянника, молодого Раймунда Рожера, виконта Безье, и приложил все старания, чтобы доказать свою невиновность и заключить мир. Холодно отказались выслушать его и предложили ему обратиться в Рим. Виконт города Безье советовал ему бороться, но мужество Раймунда не соответствовало обстоятельствам. Дядя и племянник поссорились, и последний пошел войной на первого; Раймунд же в это время отправил послов в Рим для того, чтобы узнать об условиях мира и просить о присылке новых легатов, так как прежние были очень дурно расположены к нему. Иннокентий потребовал, чтобы он, в доказательство своего чистосердечного раскаяния, передал в распоряжение Церкви семь своих наиболее важных крепостей; только на этом условии соглашались выслушать его и, если он докажет свою невиновность, обещали ему прощение.
Раймунд принял эти условия и оказал самый лучший прием новым представителям Церкви, Мило и Феодосию; последние, в свою очередь, проявляли в отношении его такое дружеское расположение, что граф был искренне огорчен смертью Мило в Арле и был уверен, что в его лице он потерял своего защитника. Раймунд не знал, что легаты получили от Папы тайные инструкции прельщать его радужными обещаниями, оторвать его от еретиков, а затем, когда крестоносцы одержат верх над катарами, поступить с ним по своему усмотрению.
* * *
Раймунд был грубо обманут этой вероломной и бессовестной политикой. Он передал Феодосию семь замков, и, благодаря этому, всякое сопротивление в будущем стало для него уже трудным.
Консулы Авиньона, Нима и C.-Жиля присягнули в том, что не будут оказывать Раймунду повинования, если он не подчинится, без всяких оговорок, всем будущим приказаниям Папы. После этого он примирился с Церковью на самых унизительных условиях. Новый легат Мило, в сопровождении двадцати архиепископов и епископов, прибыл в C.-Жиль, место предполагаемого преступления, и там июня 1209 года все они расположились перед главным входом в храм. Раймунд предстал перед ними, раздетый до пояса, как кающийся грешник, и у мощей св. Эгидия поклялся во всем повиноваться Церкви. Тогда легат взял епитрахиль, петлей надел ее на шею Раймунда и ввел его таким образом в Церковь; во время шествия его били прутьями по спине и плечам. Пред алтарем ему было дано прощение. Толпа, собравшаяся посмотреть на унижение графа, была так многолюдна, что невозможно было выйти назад через двери. Раймунда заставили спуститься еще в склеп, где покоилось тело Петра де Кастельно, душа которого, как говорят, радовалась, видя унижение своего врага, которого с окровавленной спиной обвели вокруг гробницы…
С богословской точки зрения, условия, на которых Раймунд получил отпущение, не были чрезмерны, хотя Церковь прекрасно знала, что он не мог их выполнить. Ему было приказано искоренить ересь, удалить всех евреев от занимаемых ими общественных должностей и распустить наемников; он должен был вернуть церквам то имущество, которое у них отняли, сделать дороги безопасными, отменить произвольные дорожные пошлины и свято соблюдать Мир Божий.
