* * *
Эти энергичные меры произвели на всех большое впечатление, и множество катаров согласилось вернуться в лоно Церкви; но что обращения эти были весьма неискренни, видно из того, что Моран, по возвращении из Палестины, был три раза избираем в синдики, и семья его оставалась непримиримым врагом католицизма; в 1234 году один старик, по имени Моран, был осужден как "Совершенный", а в 1235 году другой Моран, бывший синдиком, был отлучен от Церкви за то, что был против введения инквизиции. Огромный штраф, наложенный на первого Морана, сделал свое дело, возбудив в графе религиозное рвение, но и этого было мало, чтобы заставить его сделать невозможное. Когда легат решил уничтожить двух ересиархов – Раймунда де Бэмиака и Бернара Раймунда, катарских епископов Валь-д'Арана и Тулузы, то он был вынужден дать им охранные листы, чтобы они согласились явиться к нему, и ограничился лишь отлучением их от Церкви. Немного позднее, во время следствия против могущественного Рожера Тренкавеля, виконта Безье, посадившего в тюрьму епископа города Альби, легат не мог получить полного удовлетворения; правда, он отлучил Рожера от Церкви, но епископ остался в тюрьме. Торжественно обставленное посольство вернулось во Францию, не сделав, по свидетельству хроник, ничего положительного; правда, оно добилось, что Раймунд Тулузский и его дворяне издали указ об изгнании еретиков, но указ этот остался мертвой буквой.
[29]
* * *
Выезд святой инквизиции.
В сентябре того же 1178 года Александр III созвал Третий Латеранский собор; в приглашении упоминалось о плевелах, которые заглушают пшеницу и должны быть вырваны с корнем. Собор собрался в 1179 году и отметил, что патарены открыто совращают верных по всей Гаскони, Альбигойе и графству Тулузскому; он призывал светскую власть силой заставить их отказаться от своих заблуждений и, как всегда, предавал анафеме еретиков и всех тех, кто давал им пристанище и оказывал покровительство; к еретикам были отнесены котерцы, брабансонцы, арагонцы, наварцы, а также баски и тривердинцы, к которым мы вернемся ниже. Затем собор принял другую, более внушительную меру, а именно – объявил крестовый поход против христиан, и с этого времени Церковь стала пользоваться и в своих частных распрях услугами этой всегда легко собираемой армии. Прощение всех грехов на два года было обещано всем, кто поднимет оружие на защиту святого дела; Церковь брала их под свое покровительство и обещала вечное спасение всем, кто падет в борьбе за ее интересы; понятно, подобные обещания привлекли под знамена церковной рати массу воинов, на душе которых лежали всевозможные преступления и которые не требовали от Церкви за свою службу ни копейки жалованья.
* * *
Вернувшись с собора, нарбоннский архиепископ Понс тотчас же опубликовал этот декрет, дополнив его анафемами и интердиктами против тех, кто вымогал от путешественников новые дорожные пошлины, чем очень злоупотребляли феодальные сеньоры и на что, как мы увидим ниже, постоянно жаловались в делах с альбигойцами. Генрих Клервоский отказался занять беспокойную тулузскую кафедру, которая оставалась незанятой с конца 1178 года, но ему дали звание кардинала Альбано, и вскоре он послан, в качестве папского легата, проповедовать и вести крестовый поход.
Благодаря своему красноречию он собрал значительные силы, во главе которых в 1181 году он вступил во владения виконта из Безье и осадил крепость Лавор, куда со многими видными патаренами скрылась дочь Раймунда Тулузского, виконтесса Аделаида. Современники сообщают нам, что Лавор был взят чудом и что повсюду во Франции были разные знамения, предвещавшие победу христиан.
Роже из Безье поспешил смириться и клятвенно обещал не поддерживать более еретиков. Катарские епископы Раймунд де Бэмиак и Бернар Раймунд, которые были заключены в тюрьму, отреклись от ереси и получили хорошие приходы в Тулузе; много и других еретиков проявили раскаяние, но все они вернулись к своим заблуждениям, как только миновала гроза. Крестоносцы были созваны под знамена лишь на короткое время, и уже на следующий год кардинал-легат вернулся в Рим, в сущности, не сделав ничего и только увеличив ожесточение в землях еретиков, опустошенных его войсками. Раймунд Тулузский в это время был поглощен безнадежной войной с арагонским королем и, повидимому, совершенно безучастно отнесся к крестовому походу.
* * *
Откажем теперь несколько слов о котерцах и брабансонцах, которых Латеранский собор признал еретиками наравне с катарами и с которыми нам не раз еще придется встретиться.
Поддержка, оказываемая им Раймундом VI Тулузским, была причиной враждебного к нему отношения Церкви не менее, чем его покровительство еретикам. Это были флибустьеры, предшественники тех сомнительных вольных банд, которые, в особенности в XIV веке, наводили ужас на мирных граждан и нанесли огромный вред цивилизации. Разнообразие названий, под которыми они были известны – брабансонцы, геннегаусцы, каталонцы, арагонцы, наварцы, баски и т. д., – показывает, как широко было распространено зло и как всякая отдельная провинция старалась отнести на счет соседей происхождение этих разбойничьих шаек. Более обычные названия: Brigandi, Pilardi, Ruptarii, Mainatae и т. п. указывают на характер их занятий; названия же Cotaretti, Palearii, Triaverdins, Asperesy Vales открывают широкое поле для фантазии этимологов. Банды эти составлялись из лентяев, гуляк, разоренных войнами крестьян, беглых рабов, лишенных прав, бежавших из тюрем арестантов, развратных священников и монахов, и вообще из подонков общества, которые всплывали наверх благодаря постоянным волнениям, происходившим в ту эпоху. Сплоченные в более или менее многочисленные группы, люди эти открыто жили в стране, и если сеньорам представлялась надобность в военных силах на срок, более продолжительный, чем законный срок обязательной службы вассалов, то они являлись по первому зову ко всякому, кто давал им жалованье или возможность безнаказанно грабить.
Древний Иерусалим. Гравюра из средневекового манускрипта.
Современные хроники полны жалоб на постоянные опустошения, производимые этими шайками, а церковные летописи отмечают, что их грабежи и разбои еще тяжелей ложились на церкви и монастыри, чем на феодальные замки и крестьянские хижины. Они издевались над священниками, которых называли "певцами", и одной из их любимых забав было забивать их палками до смерти, упрашивая при этом пропеть что-нибудь: "Спой нам, голубчик певец! Спой что-нибудь!" Святотатства их доходили до крайних пределов; они, например, украв дароносицу, открыто выбрасывали из нее Святые Дары и растаптывали их ногами. Народ смотрел на них хуже, чем на еретиков, и считал их атеистами.
