Труа был занят сильным отрядом англичан и бургундцев; нельзя было оставить позади себя подобную грозную крепость, и армия в течение пяти или шести дней стояла лагерем под стенами, которых не могла разрушить за недостатком артиллерии. У солдат не было ни денег, ни съестных припасов; всю пищу их составляли хлебные колосья и бобы, собранные в полях. Положение было отчаянное; военный совет, по предложению реймского архиепископа канцлера Рено де Шартр, предложил отступление. Призвали Жанну, которая заявила, что город сдастся до истечения двух дней. Эта отсрочка была дана ей, и она тотчас же принялась собирать материал для устройства траншей и велела навести несколько маленьких кулеврин. Город, охваченный внезапным ужасом, изъявил желание сдаться; гарнизону разрешили выйти, и город покорился.
* * *
Когда Жанна вступила в Труа, к ней явился один монах, по имени Ричард, которому население поручило допросить ее. Достойный монах, не зная наверное, была ли она послана небом или адом, приближался к ней с осторожностью, прыская вокруг себя святою водою и усиленно осеняя себя крестным знамением; наконец Жанна засмеялась и попросила его идти безбоязненно, так как она не намерена улететь. Этот брат Ричард был известным доминиканским проповедником, недавно вернувшимся из путешествия в Иерусалим; в апреле он своим красноречием произвел сильное впечатление в Париже.
С 16 по 26 апреля он ежедневно проповедовал перед толпой от пяти до шести тысяч слушателей, и речи его произвели столь сильное впечатление, что в один прекрасный день на улицах была зажжена целая сотня костров, в которые мужчины бросали карты, кости и игральные столы, а женщины свои украшения и безделушки. Жанна приобрела такое безграничное влияние над этим монахом, что он посвятил себя на служение ей и следовал за ней во всех ее походах, употребляя все свое красноречие на то, чтобы уничтожать в людях не грехи, а неверность Карлу. Когда парижане узнали об этом, то снова вернулись к картам и игральным костям назло монаху. Они даже променяли на красный крест Бургундии небольшие свинцовые медали с именем Иисуса, которые роздал им Ричард. Среди страстей той эпохи религия обеим партиям служила лишь средством для выражения их партийного духа.
* * *
Поход на Реймс был рядом последовательных триумфальных этапов. Шалон на Марне выслал на расстояние полдня пути от города депутатов, которые изъявили покорность города и принесли присягу на верность. Из Сесо (Septsaux) гарнизон бежал, а население с восторгом приняло своего короля, между тем как герцоги Лотарингии и Бара присоединились к нему с довольно сильными отрядами. В Реймсе от имени герцога Бургундского начальствовал сеньор Савез, один из самых храбрых рыцарей своего времени; но граждане были напуганы приближением Девственницы, слух о чудесах которой дошел до них и поразил их воображение. Они высказались за Карла, и Савез должен был бежать. Карл вступил в город 16 июля и был принят с радостью. На другой день, в воскресенье 17 июля, он был коронован королем Франции. Во время церемонии Жанна стояла около алтаря, держа в руках свое знамя. Позднее ее судьи высказали уверенность, что она держала знамя в соборе для того, чтобы оно произвело тайное влияние, которым оно было одарено, и они с любопытством расспрашивали ее об этом Она на это ответила просто: "Оно несло бремя, оно заслужило и честь".
* * *
Жанна имела полное право утверждать, что ее миссия окончилась. Немного более чем в три месяца она сделала королем человека, готовившегося бежать из Шинона; теперь льстецы ему давали уже имя Победоносца. Еще несколько месяцев подобных успехов, и Карл будет прочно восстановлен на своем престоле. Никто не сомневался, что приобретенные результаты были залогом целого ряда последовательных побед.
Вступили в переговоры с герцогом Бургундским с целью убедить его бросить англичан. За несколько недель перед этим Жанна писала ему, умоляя его присутствовать при короновании; в день церемонии она послала ему другое письмо, призывая его вернуться в верноподданничество. В несколько дней Бове, Санлис, Лан, Суассон, Шато-Тьерри, Провенс, Компьен и другие места признали Карла королем и приняли королевские гарнизоны. Повсюду было ликование; население возвращалось к своему повелителю с порывами заразительной восторженности. Когда Карл проходил, то крестьяне собирались толпами и со слезами на глазах благословляли его и благодарили Бога, что наконец-то засияла заря мира. Все видели в этой перемене счастья дело рук Жанны. Кристин Пизанский, писатель той эпохи, сравнивает ее с Эсфирью, Юдифью, Деборой, Гедеоном и Иосией; Моисей не выше Жанны. В составленном в это время молебствии имеется молитва, в которой говорится, что Бог освободил Францию рукою Девственницы. Один бургундский летописец передает, что все французские солдаты видели в ней Божьего посла, чтобы изгнать англичан. Даже позднее, когда энтузиазм улегся, Томассин, передающий официально голые факты в работе, посвященной Людовику XI, не задумываясь говорит, что из всех знамений, в которых Бог проявлял свою любовь к Франции, не было никогда более великого и более чудесного, чем появление Девственницы. Своим восстановлением королевство было обязано только Жанне, и не явись освободительница, оно могло бы погибнуть: так низко пало оно. Ее считали и по другим вопросам оракулом Бога. Граф Арманьяк обратился к ней за разрешением вопроса, которого из трех Пап надо признать; она ответила, что разрешит с помощью Царя всего мира сомнения графа, когда освободится от треволнений и забот войны. Если нельзя не сознаться, что ее исключительная судьба помутила ей разум до того, что она писала грозные послания гуситам, то не забудем, с другой стороны, что она всегда оставалась милостивой и доброй в отношении бедных и униженных. Она охраняла их, насколько могла, от ужасов войны, укрепляла их и поддерживала, и они проявляли свое поклонение перед ней и признательность к ней, целуя ее руки, ноги и одежду, что немного позднее ее безжалостные судьи не постыдились поставить ей в вину.
[178]
* * *
Но, по-видимому, Жанна не занимала в королевской армии определенного положения и не начальствовала. Правда, Кристин говорит о ней, как об известном начальнике:
Et de non gens preux et habiles
Est principale chevetaine.
Но надо думать, что положение ее среди солдат было основано исключительно на нравственном влиянии, которое ей доставили ее чудесные подвиги и вера в божественность ее миссии. Карл выразил ей признательность щедрыми дарами. Жанна была одета великолепно; к услугам ее были даны знатные девушки, дворецкий, пажи, лакеи. У нее было пять боевых коней и семь или восемь рабочих лошадей, и когда она была взята в плен, то у нее было десять или двенадцать тысяч франков, сумма, как она сказала своим судьям, достаточно ничтожная, чтобы ее можно было носить с собой на войне. На другой день после коронования Карл, по просьбе Жанны, предоставил Домреми и Гре особую привилегию, освободив их от всяких налогов, и этой милостью они пользовались до самой революции; затем, в декабре 1429 г., он без всякой просьбы возвел в дворянское достоинство семью Дарк и ее потомство, дав ей герб – две лилии, пересеченные мечом на лазуревом фоне, и предоставил потомкам право именоваться Du Lis. Все это было лишь слабым вознаграждением за услуги, совершенные Жанною; тем не менее судьи возвели это в особую вину своей жертве.
[179]
