* * *
Через двенадцать дней обоз отправился под начальством Жиля де Ре и маршала С.-Север.
Жанна обещала, что по дороге не будет встречено никакого сопротивления, и вера в нее значительно увеличилась, когда исполнилось это предсказание. Хотя обоз следовал от английской линии осады на расстоянии одного или двух полетов стрелы и было потрачено много времени на переправу через Луару стад и съестных припасов, предназначенных для города, тем не менее враг не сделал ни одного нападения.
То же было, когда 4 мая прибыл в Орлеан другой обоз к великому удивлению французов и негодованию парижан, которые издали следили за событиями и не могли понять онемения, охватившего, по-видимому, английские войска. Жанна с нетерпением ждала подкреплений и настаивала на том, чтобы немедленно были приняты наступательные действия против осаждающих. Не посоветовавшись с ней, в тот день сделали атаку на передовое укрепление англичан на другом берегу Луары.
Предание рассказывает, что Жанна, спавшая в это время, вскочила с криком, что режут ее людей, и, не застегнув даже, как следует, своей брони, вскочила на лошадь и галопом пронеслась через ворота, ведущие к полю битвы. Атака была начата плохо; но лишь только прибыла Жанна, ни один англичанин не мог более нанести раны французу, и укрепление пало.
Видения Жанны Дарк.
На другой день происходили горячие схватки. 6-го Жанна была ранена в ногу капканом, а 7-го – в плечо стрелою; но после ожесточенного сопротивления все английские укрепления на левом берегу Луары были взяты, а гарнизон их перебит или пленен. Английские потери определялись цифрою в шесть или восемь тысяч человек, тогда как французы потеряли не более сотни. 8-го англичане сняли осаду и так быстро перешли в отступление, что бросили больных и раненых, артиллерию и запасы. Французы, возбужденные победой, горели желанием преследовать англичан, но Жанна воспротивилась этому. "Оставьте их бежать, – говорила она, – нет на то воли Господа, чтобы они были разбиты сегодня; вы встретитесь с ними в другой раз". Ее нравственное влияние было в это время настолько сильно, что ее послушались. Настроение духа врагов изменилось столь чудесно, что если до прихода Жанны двести англичан, говорили, обращали в бегство пятьсот французов, то теперь двести французов могли разбить пятьсот англичан.
Сам Монстрле, хотя и мало расположенный к Деве, признавался, что после освобождения Орлеана ни о ком не говорили так много, как о Жанне, хотя она и была окружена такими славными рыцарями, как Дюнуа, Лагир и Потон де Ксентрайль. Регент Бедфрод в своем донесении английскому совету видел в этой катастрофе только проявление Божеского гнева, ниспосланного в наказание солдатам за тот постыдный страх, который внушала им "ученица и порождение демона, называемая Девою, которая пользовалась чародейством и колдовством" – caused of unlyefulle doubte that theihadde ofa Desciple and Lyme of the Feende called the Fucelle that used fals Fnchauntements and Sorcerie.
He только, доносил он, английские войска потерпели значительный урон и пали духом, но и враг ободрился и собирает сильное войско.
* * *
При том хроническом истощении, в котором находилась тогда королевская казна, для Карла было нелегко извлечь выгоду из этого неожиданного успеха; но народный энтузиазм был возбужден, и можно было найти войско для продолжения кампании. Д'Алансон был послан с армией прогнать врага из долины Луары; он взял с собою Жанну. Суффольк укрепился в Жаржо, но крепость была взята, и английский военачальник попал в плен со всеми своими людьми, не погибшими в сражении.
Недостаток в деньгах заставил вернуться в Тур, где Жанна энергично настаивала, чтобы Карл отправился короноваться в Реймс. Она постоянно утверждала, что миссия ее состояла в том, чтобы освободить Орлеан и доставить королю корону; она заявляла, что дни ее сочтены и что не следует пренебрегать советами ее Голосов. Но благоразумие взяло верх; поняли, что прежде всего необходимо уничтожить английское владение в центральных провинциях. Был предпринят новый поход. Был осажден и взят Божанси, а 18 июня битва при Пате до известной степени вознаградила за поражения при Азанкуре и Вернейле. После слабого сопротивления англичане обратились в бегство. Две тысячи пятьсот из них осталось на поле битвы, много попало в плен, в том числе Тальбот, Скельс и другие видные лица.
Таким образом, не много более чем в шесть недель все выдающиеся английские военачальники были убиты или взяты в плен, за исключением Фальстольфа, которого Бедфорд наказал за бегство в битве при Пате тем, что лишил ордена Подвязки. Войска врагов были рассеяны и пали духом, ореол их был уничтожен. Нет ничего удивительного, что во всех этих событиях одна из партий видела руку Бога, другая – руку демона. Даже нормандский летописец П. Кошон говорит, что англичане оставили бы французскую землю, если бы регент согласился на это, и что они были разбиты настолько, что один француз мог обратить в бегство трех англичан.
* * *
Письмо, посланное герцогу Миланскому одним из придворных Карла VII через три дня после торжества при Пате, описывает чудеса предшествующих недель и показывает, какова была слава Жанны, с какой быстротою легенда о ней облекалась плотью. Во время рождения Девственницы, говорится в письме, жители деревни были преисполнены радости, сами не зная почему; петухи в продолжение двух часов били крыльями и пели не похоже на обычный петушиный крик. Затем в письме описывались в преувеличенных выражениях видения Жанны, ее личные доблести и ее выносливость. Ей было приписано все: освобождение Орлеана, взятие Жаржо, Мегуна на Луаре, Божанси и невероятная удача при Пате; ей принадлежала инициатива, она вела армию, она одержала все победы; в письме нет упоминания ни об одном военачальнике. Мало того, говорили, что она предсказывала уже освобождение Карла Орлеанского, находившегося в плену у англичан в течение пятнадцати лет, и что она послала врагу предложение выдать пленника.
* * *
Отныне нельзя было более сомневаться, что Жанною руководило непосредственное вдохновение Бога. 25 июня в Гиене обсуждался вопрос о том, что предпринять; и хотя советники Карла стояли за то, чтобы взять Шарите и изгнать врага из Берри и Орлеанской провинции, король уступил настояниям Жанны, и было решено идти на Реймс. Предприятие это казалось сумасшедшим; город Реймс находился во враждебной стране; дорога преграждалась крепостями, а у короля не было достаточно средств, чтобы набрать и содержать армию или приобрести осадные орудия. Но энтузиазм обратился в горячку, человеческое благоразумие считалось недостатком веры. Лишь только распространился слух о намерениях короля, отовсюду стали стекаться добровольцы; некоторые дворяне, не имевшие средств купить вооружение и лошадь, с радостью шли в ряды простых солдат и лучников.
Любимец короля Ла Тремуйль, боясь потерять расположение Карла, настоял на том, что отказались от помощи толпы добровольцев; без него, по словам современников, можно бы было легко собрать армию, достаточную для того, чтобы прогнать англичан из французской земли. Эти полчища, плохо организованные, отправились в путь. Оксер, хотя в нем и не было гарнизона, отказался открыть свои ворота, но доставил провиант. Жанна хотела осадить город, но король продолжал свое движение к Реймсу по настоянию, как говорят, Ла Тремуйля, получившего от города взятку в две тысячи ливров.
