* * *
Одного этого факта достаточно, чтобы отвергнуть самое тяжелое обвинение, так как если верить показаниям некоторых обвиняемых, то эти идолы сохранялись в командорстве и их употребляли при всех приемах вновь вступавших в члены.
Что касается других обвинений, которые не допускают подобного материального доказательства, то заметим, что современные теоретики много настаивали на том факте, что правила и статуты ордена были предназначены исключительно для главных членов, чтобы отсюда сделать вывод, что они должны были содержать изъяснение сокровенных тайн ереси. Однако в делопроизводстве нет на это ни одного намека; обвинители никогда не прибегали к тексту статутов, хотя они должны были захватить большое число экземпляров во время внезапного ареста тамплиеров. Молчание обвинения в этом отношении весьма убедительно.
Кроме того, несмотря на все тщание, с которым уничтожали экземпляры статутов тамплиеров, два или три экземпляра сохранились и были опубликованы в наше время. Они дышат аскетическим благочестием, абсолютной преданностью Церкви; многочисленные факты, приведенные на основании их предписаний, показывают, что до времени, непосредственно предшествовавшего разрушению ордена, делались постоянные попытки ввести соблюдение строгого устава, выработанного св. Бернаром и опубликованного собором в Труа в 1128 г.
Против ордена не имеется ни одного материального свидетельства, ни одного внешнего доказательства. Все обвинения основываются исключительно на признаниях, вырванных обещанием прощения и угрозой костра, пыткою, страхом пытки или пыткою косвенною, т. е. строгим тюремным заключением и лишением пищи, приемами, которыми умела так хорошо пользоваться инквизиция – как папская, так и епископская. В дальнейшем рассказе мы увидим, что всякий раз, когда не прибегали к этим приемам, не могли добиться никакого сознания в виновности.
[144] Ни один человек, хоть несколько знакомый с уголовной юрисдикцией средних веков, не станет придавать какого-либо значения признаниям, добытым при помощи подобных средств. Дело штедингов показывает, как легко придавали правдоподобность наименее обоснованным обвинениям.
Деятельность Конрада Марбургского показала, как страх смерти и обещание отпущения грехов прекрасно доводили людей самого благородного происхождения до признания в самых гнусных преступлениях. Когда будем изучать преследование колдуний, то увидим, как легко колесо и дыба вырывали у обвиняемых всех классов общества признание, что они принимали участие в шабаше, имели половые сно шения с демонами, наводили порчу, вызывали град, чтобы погубить жатву, и убивали при помощи чародейства людей и животных. Езда ведьм по воздуху верхом на палке метлы, сношения со злыми духами того и другого пола – все эти фантастические обвинения покоятся на свидетельских показаниях такого же достоинства, но гораздо большего веса, чем доказательства, на основании которых осудили тамплиеров: колдунья была уверена, что если она сознается, то ее сожгут, и могла рассчитывать избегнуть костра, если выдержит пытку, тогда как тамплиеру грозила смерть, если он продолжал отрицать свою вину, а сознание обещало ему безнаказанность. Если мы примем эти якобы доказательства вины тамплиеров, то, оставаясь добросовестными и последовательными, не можем отвергнуть доказательств вины колдуний.
* * *
Так как все вместе взятые свидетельские показания не имеют, таким образом, никакой внутренней ценности, то единственным приемом для научного изучения дела является необходимость просеять всю массу показаний и определить степень их достоверности по характеру фактов, ими подтверждаемых. До нас дошло несколько сот показаний, собранных во Франции, Англии и Италии.
Чаще всего они говорят против обвиняемых, так как подтверждения невиновности обыкновенно опускались и придавалось больше значения более тяжким свидетельским показаниям. Число этих документов довольно велико и дает достаточно материала, чтобы мы могли оценить по достоинству улики, на основании которых были осуждены тамплиеры; прибавим к этим данным критериум здравого смысла, и мы можем быть уверены, что будем близки к истине.
* * *
Прежде всего, мы сталкиваемся с несообразностью, вытекающей уже из характера самого ордена: такое богатое и честолюбивое сообщество, каким были тамплиеры, не могло тайно посвятить себя опасному делу пропаганды новой религии. Если бы им удалось вытеснить христианство, то этот успех не дал бы им ничего положительного, тогда как в случае раскрытия, что было более чем вероятно, гибель их была несомненна. Допустить же, что тамплиеры были последователями частной ереси, равносильно тому, чтобы приписать им духовную экзальтацию и готовность погибнуть мученической смертью; этого можно было ожидать от таких аскетов, как катары или дольчинисты, но только не от ордена, порочная распущенность которого преобладала на деле над всеми остальными интересами. Во-вторых, если бы тамплиеры занимались распространением новой веры на глазах у инквизиции, то они более осмотрительно принимали бы в свой орден посторонних, проявляли бы крайнюю осторожность в приеме членов и открывали бы им тайны только понемногу, по мере того как убеждались бы, что неофиты достойны доверия и готовы принять мученический венец. В-третьих, если бы какая-нибудь новая догма проповедовалась тайно, как нераздельная часть правила, то учения ее были бы точно определены, и обрядовая сторона строго исполнялась бы; вследствие этого свидетели, которые рассказывали о своем вступлении в орден, рассказывали бы одно и то же и представили бы одни и те же подробности.
* * *
Ведьма, искушающая двух мужчин. Ксилография. 1531 г.
