***
− Итак, я еще раз спрашиваю, − уже знакомый следователь Морозов устало потер переносицу и потянулся к сигаретам. — Вы видели еще кого-нибудь около автомобиля? Может, что-то подозрительное замечали раньше? Какие-то поводы для подозрений на покушение?
− Нет.
В тот день мне повезло: при покушении на Хозяина, так некстати сломавшийся замок спас мою жизнь. Идти я рядом с ним…
Хозяин. Его больше не было.
Татуировка на ребрах — как единственное воспоминание. Взрывная волна задела меня лишь по касательной, но и этого хватило, чтобы как следует приложиться головой о ступеньки салона. Три дня в больнице — и почти вечность здесь, в отделении. Морозов курит, думая, что я не вижу, то и дело под столом снимает с ноги ботинок и качает ногой в одном носке. Туда-сюда.
−Нет, никаких, − еще раз говорю я.
− Понятно, − следователь тушит очередной бычок о бок стеклянной пепельницы, уже наполовину заполненной окурками, сплевывает в нее и складывает ладони на стол, переплетая пальцы. — Не под запись… Лиса, вы знаете, что бывает с сабами без доминантов?
− Нет, − как китайский болванчик, трясу головой.
− Их передают Клубу.
Сейчас, впервые за эти дни, сквозь натянутую маску равнодушия, впервые на моем лице проглянули эмоции. Страх и отчаянье, осознание ужасного будущего и обреченность. Я не ожидала, что меня просто так возьмут и оставят в покое. Но Клуб…
− Может, у вас есть кто-то, кто может выкупить вас?
В горле пересохло от волнения. Значит, все же шанс есть…
− Да, − едва шевеля потрескавшимися губами, сказала я.
30. Клуб
− Нет, нет и нет!
По паркету отбивали ритм шагов сапоги. Паркет жалобно скрипел и прогибался. Следователь Морозов учтиво протянул посетителю сигарету, но увидев скривившееся от отвращения, лицо, потух и сник.
− Я категорически отказываюсь терпеть в своем доме эту… эту!
− Насколько мне известно, дом все еще в собственности Тихомирова, пока, − Морозов замялся, − пока не улажены вопросы собственности.
Ольга Сергеевна (а это была именно она), поморщилась.
Нет, ну а что мне оставалось делать? Напуганная и растерянная, я так и не смогла придумать ничего лучше, чем попросить следователя набрать номер сестры Хозяина. Понадеялась на ее человечность. Вздор! Сейчас-то мне понятно, ничего хотя бы отдаленно похожего на жалость в этой стерве отродясь не водилось.
Ольга с брезгливостью покосилась на пепельницу и небрежно стряхнула пепел на пол. Морозов поморщился. Сестра Тихомирова приняла отчужденно-собранный вид.
Наверняка в мыслях уже подсчитывает хозяйские деньги.
Она даже скорбела со вкусом: блондинистые волосы уложены в замысловатую прическу, черное ультракороткое платье соблазнительно приоткрывало ключицы и абсолютно не скрывало крутых бедер. На ногтях черный же, с блестками, лак. М-да. Судя по всему, даже при необходимости держать траур, Ольга желала выглядеть на все сто. Даже если из зрителей только зверски уставший следак и не менее зверски испуганная, я.
− И что теперь будет? — сорвалось с моих губ.
Ольга метнула в меня раздраженный взгляд. Перспектива разбираться с сабом брата нисколько не вдохновляла ее.
− Я сказала все, что хотела, − в упор глядя на следователя, отчеканила она. — С этой — как хотите. Хоть в Клуб, хоть на дно залива.
Морозов потер переносицу. Поднялся. С громким стуком захлопнул форточку.
− Так, − подытожил он, − вы, − палец, измазанный синей пастой, ткнул в Ольгу, − можете быть свободны. А вы, − кивок мне, − тоже собирайтесь.
Внутри зашевелилось уже ставшее привычным за последнее время, чувство неизбежности. Словно змея свернула свои тугие кольца прямо у меня в желудке.
Морозов посадил ее на заднее сиденье всего старенького Рено, сам сел за руль.
Клуб. Он везет ее в Клуб.
Днем здание, где Бурый и другие выглядело серым и грязным, однако, я знала, что это впечатление обманчиво.
Сегодня Клуб мало напоминал гнездо разврата. В холле меня уже ждали — все та же девушка, что встречала меня в прошлый раз, когда я приезжала с Хозяином. Вот только ее внешний вид сегодня выглядел буднично: платье в пол, сандалии на плоской подошве, волосы забраны в тугой хвост. Единственное, что осталось привычным — все тот же зеленый ошейник.
Кивнув Морозову, девушка без лишних вопросов взяла меня под локоть и повела вглубь дома. Миновав дверь, за которой, как я уже знала, скрывается зал для «показательных выступлений», она влекла меня все дальше, по коридору. Лестница вниз, минус первый этаж.
Она оставила меня в маленькой, душной комнатке, где из мебели был только матрас. Окна не было — только тусклая, еле рассеивающая тьму, лампочка под потолком. Девушка вышла, закрыв комнату на ключ.
Наконец, я осталась одна.
Свернувшись в позе эмбриона на матрасе (ужасающий запах нестиранного белья!), я прикрыла глаза.
Сколько прошло времени с момента моего приезда в Клуб, я не знала. Может день, а может всего час. Внезапно тишину разрезал звук шагов. Я рывком села и уставилась на дверь.
Ключ в замке завозился, отпирая дверь, на пороге появилась все та же девушка. За ее спиной маячил Бурый.
− Ко мне! — небрежно цыкнул он.
В глазах Бурого не было ни малейшей тени заинтересованности. Он смотрел на меня, как на кусок живой плоти, по недоразумению, умеющей ходить и говорить.
Если он возьмет меня сейчас, я не смогу выдержать этого. Просто не смогу.
− Успокойся, девочка, − тускло сказал он, − я пришел сюда не за сексом. Мне нужно оценить твою стоимость.
Повинуясь рукам свитча, я расстегнула блузку, затем лиф.
− Угу, − Бурый причмокнул, обшаривая взглядом, метку Хозяина. — Ладно. Это мы выведем.
В смысле — выведем?! Рука против воли взметнулась, прикрывая татуировку. Нет! Не дам.
− Ладно, с этим позже, − Бурый перевел взгляд на свитча. — Отвести к остальным. Научить правилам.
Не дожидаясь ответа, он покинул комнату, а девушка вновь взяла меня под локоть.
− Пошли.
Все тем же коридором она отвела меня в ванную комнату. Хотя, если выражаться точнее, это больше напоминало общественную душевую. Плевать. Возможность вымыться и смыть с себя запах сигарет, что курил Морозов перекрывала все недостатки.
− Рита, − сказала девушка.
