Джафар хмуро смотрел на задумавшегося друга.
— Син, я не вижу в чем проблема. Когъёку любит тебя, вот уж это ни для кого не секрет. Она преданная, сильная. Из нее получится отличная королева, полностью удовлетворяющая описанию, которое ты сам только что привел. Ты к ней тоже неравнодушен. Так зачем скрывать свои настоящие чувства? Почему бы не сделать ей предложение?
— Потому что у короля нет права на настоящие чувства, — отрубил Синдбад. — Моя женитьба должна привести к новому дипломатическому альянсу, а также укрепить мою династию. Я прекрасно знаю, кем меня считают короли и королевы из древних семей — безродным выскочкой, который смог подняться только с помощью джиннов. Но если я хочу основать династию королей, то мне необходима знатная невеста.
— Ты же сам только что раскритиковал всех знатных невест, — заметил Джафар.
— Они мне не нравятся, но выбирать придется из них, — в голосе Синдбада зазвучала усталая обреченность, но он постарался натянуть на лицо улыбку и продолжил игривым тоном. — Пожалуй, я начну ухаживать за принцессой Гелиохафута. Мне всегда нравились пышногрудые женщины. А вот от дочки Дариуса стоит отказаться, сасанские женщины не менее суровы, чем мужчины, она не даст мне спокойной жизни, а одного воспитателя в твоем лице мне уже достаточно.
Синдбад неестественно рассмеялся.
Но Джафар не поддержал шутки, с минуту он внимательно смотрел на разбросанные по полу портреты.
— Дело ведь не только в укреплении династии? Несмотря на низкое происхождение, тебя уважают. Не страшно, если твоя жена тоже будет незнатного происхождения. И не забывай, Когъёку выбрал Винеа, а значит, у нее есть задатки королевы. Высокородные правители будут вынуждены с этим считаться.
Друзья немного помолчали.
— Син, назови мне настоящую причину, — наконец попросил Джафар с легким нажимом.
Синдбад провел рукой по лицу, словно окончательно срывая опостылевшую маску.
— Я не хочу взваливать на хрупкие плечи малышки Ко новое бремя. Быть королевой, особенно моей королевой — тяжкий труд и огромная ответственность. Пока она просто генерал, то несет лишь частичку груза, но став королевой — она ощутит всю тяжесть короны. Я хочу, чтобы она жила нормальной жизнью, влюбилась, нарожала кучу детей, состарилась рядом с мужем и умерла в окружении правнуков…
— А я думаю, ты просто боишься, — проговорил Джафар. — Боишься быть счастливым. Боишься любить в полную силу, боишься иметь семью, потому что думаешь, что политические интриги могут уничтожить дорогих тебе людей.
Синдбад хмыкнул.
— По-твоему я трус?
— Нет. Но став королем, ты начала забывать, каково быть просто человеком. Наплюй на правила и обязанности. Дай волю своим чувствам.
— И это говорит тот, кто все время отчитывает меня за беззаботность?
Джафар улыбнулся и развел руками.
Синдбад задорно расхохотался.
«Действительно, мне не впервой ломать правила!»
Он принял решение и впервые за долгие годы ощутил себя свободным.
Часть 3. Единственный. Глава 4
Когъёку долго извинялась перед Селимом, но молодой человек не выглядел расстроенным. Он почесал темечко и понимающе улыбнулся.
— Я догадывался, что мне ничего не светит. Так значит слухи, что ты влюблена в нашего короля, правда?
Когъёку нехотя кивнула.
Селим неожиданно дружески потрепал ее по плечу.
— Ты покорительница подземелья и просто красавица, лучшей жены для Синдбада не сыскать. Я был бы очень рад, если бы ты стала королевой Синдрии. Надеюсь, наш король вскоре тоже это поймет.
— Спасибо, — только и смогла ответить Когъёку.
А через несколько дней под вечер Синдбад вдруг взывал ее в свои покои. В этом не было ничего необычного, часто, когда ему требовалось поделиться своими мыслями или просто выговориться, король посылал за Когъёку: она была внимательной, ненавязчивой слушательницей. Но почему-то сейчас ее взволновало приглашение Синдбада. Какое-то внутреннее чувство подсказывало: что-то произойдет. Ведь всего два дня назад у них случился важный разговор…
Когъёку постучала и, услышав «Входи!», неуверенно перешагнула порог. Гостиная королевских покоев тонула в золотом мареве, закатное солнце заглядывало в высокие стрельчатые окна и очерчивало фигуру Синдбада алым контуром. Он пружинистым движением встал с кресла навстречу Когъёку, протянул ей руку.
— Проходи, — шепнул он, так бархатисто-сладко, что Когъёку затрепетала.
Она помнила этот тон. Также он шептал ей ласковые слова в их первую и последнюю ночь. Когъёку вложила тонкие пальчики в широкую ладонь Синдбада, и он резко притянул ее к себе. Она испуганно пискнула, а в следующую секунду он запечатал ее губы поцелуем. Горячим, жадным. Он целовал ее властно и требовательно, словно истосковавшийся по женщине моряк, который вернулся домой к любимой после долгой разлуки.
Первым ощущением Когъёку было ослепительное счастье, но затем в сердце пробудились сомнения, а на смену им пришел гнев. И когда Синдбад отстранился от нее, Когъёку со всей силы залепила ему пощечину.
— Мне не нужна твоя жалость! — взревела она. — Если у меня не получается с другими мужчинами, это не значит, что нужно меня… меня…
Ее голос сорвался, и она прожгла Синдбада взглядом.
Тот поглаживал покрасневшую щеку и улыбался от уха до уха.
— О нет, я не жалею тебя. Я следую совету Джафара и даю волю своим чувства, так что подожди немного, прежде чем призывать меч Винеа.
Когъёку разинула рот, затем захлопнула.
— Совету… Джафара?
— Да, в некоторых вопросах он гораздо мудрее меня.
Синдбад сильнее сжал руку Когъёку, поднес к губам и оставил на ее пальчиках легкий поцелуй, подобный взмаху крыла бабочки. Затем выпрямился и взглянул на Когъёку, такой же взгляд был у него, когда она клялась ему в верности.
— Стань моей королевой, Ко.
Она застыла, оглушенная и растерянная.
— Я же сказала, мне не нужна твоя жалость, — пробормотала Когъёку.
Синдбад хитро улыбнулся.
— А если я скажу, что это не жалость, а холодный расчет?
Он провел ее в следующую комнату и усадил на широкую кровать, сам присел рядом. Когъёку подозрительно зыркнула на Синдбада и чуть отодвинулась.
— Я не верю тебе.
Но на самом деле она чувствовала, что на сей раз он сказал правду, просто не могла поверить в свое счастье.
Синдбад усмехнулся.
— Ну вот, мои генералы считают меня не только бабником, но и лжецом.
— Конечно, ты Враль Семи Морей, — поддела его Когъёку, и с привычными шутками к ней вернулись крупицы уверенности.
