* * *
Бетти Катру взяла меня под крыло в мой первый год в Париже. Хотя я нечасто ходил в то время в церковь, я всегда начинал утро с молитвы. А затем ждал, когда зазвонит телефон и я услышу этот низкий голос, тембром похожий на Лорен Бэколл
[13], только на французский манер: «ТЕЕЕЕЕЕЕ-ЛИ! Как сегодня дела у моего ТЕЕЕЕЕЕЕ-ЛИ?» Она не пропускала ни одного утра и всегда звонила в одно и то же время. А затем я поднимался по маленькой лесенке на второй этаж моего номера, в ванную, где и начинал свой день. На завтрак мне подавали два теплых французских круассана, варенье и большой кофейник со вкуснейшим кофе со сливками.
К концу третьего месяца наших утренних бесед по телефону и моего пребывания в отеле Lenox Бетти научилась хорошо улавливать оттенки моего настроения.
«Ну, что у тебя случилось?» – спросила она, как заботливая мать двух дочерей, коей она и являлась.
«Ничего, все в порядке».
«Я же слышу по твоему голосу, что-то не так. Выкладывай!»
Три месяца я сдерживался и боялся кому-либо пожаловаться. Но в конце концов я сказал Бетти: мне осточертели континентальные завтраки в отеле. Они, кроме круассанов, варенья и масла, ничего не предлагали. Я изголодался по хорошему горячему завтраку, я скучал по дому и мечтал об омлете, беконе и булочках с джемом и сливочным маслом.
«ТЕЕЕЕЕЕЕ-ЛИ! Нужно просто попросить, и тебе приготовят такой завтрак. Ты серьезно? В этом все дело?»
Я никогда раньше не жил вдали от дома, в отеле, и не осознавал, что вежливые французские официанты принесут мне полноценный завтрак, если я об этом попрошу! Это было глупо и стало для меня эдаким культурным шоком. С того дня я получал на завтрак все, что бы ни пожелал.
Я никогда не чувствовал себя в Париже чужаком, но определенно нашлись те, кто меня так воспринимал. И за моей спиной велись разговоры. Я был уверен в себе, я знал, что делаю, и тщательно заранее готовился к интервью. Я чувствовал себя защищенным внутри круга избранных, в святилище высокой моды. В то время как многие в Париже избегали общения со мной по вопросам, не связанным с работой (по делам им приходилось со мной общаться, так как я был редактором WWD), Бетти Катру любила и ценила меня за то, какой я есть, а не за то, что я делаю. В модных кругах это было большой редкостью.
Бетти не преследовала никаких личных интересов и позволила мне близко познакомиться с Ивом Сен-Лораном. Ив, который любил повеселиться с Бетти, сбегал от подавляющего Пьера Берже и расслаблялся в зоне комфорта со своей подругой и «близнецом».
Однажды утром Бетти позвонила и сообщила, что мы в субботу встречаемся у Ива дома, откуда втроем пойдем в ночной клуб для геев Club Sept – она обо всем договорилась. Воодушевленный прекрасными отзывами, которые я дал о его коллекции в WWD, Ив условился с Бетти организовать нашу встречу без Пьера Берже, который хотел контролировать все аспекты жизни своего бывшего любовника. У Пьера временами были непростые отношения с Ивом. Они жили то вместе, то по отдельности, в разных холостяцких квартирах. Тем не менее они продолжали вместе работать на их общую империю.
Я был так взволнован. Что мы будем делать? Что мне надеть?
«Что ты наденешь?» – спросил я Бетти. Как глупо с моей стороны.
Конечно же, она будет в чем-то черном, позаимствованном из предыдущих коллекций Yves Saint Laurent. И тут мне пришла в голову идея: я попросил Бетти одолжить на вечер в Yves Saint Laurent великолепный стеганый жакет из золотой парчи с широкими рукавами, отороченными черной норкой, из осенне-зимней коллекции «Опиум». Я настаивал на том, чтобы она попросила привезти ей домой оригинальный образец из коллекции от кутюр, который я надену тем вечером. Идея показалась ей неудачной, но она согласилась.
В субботу около десяти вечера мы встретились в белоснежной библиотеке на первом этаже апартаментов Ива. Ив уже ждал нас, а на белом диване лежал золотой жакет. Бетти сказала Иву: «Андре мечтал его надеть!» Я примерил жакет, и, конечно же, он мне не подошел: я был слишком высок, хотя и строен. Жакет был рассчитан на женские плечи. Рукава были коротки сантиметров на двадцать. Я выглядел смешно. Бетти надела жакет, и он смотрелся ослепительно. Но на ней уже был черный брючный костюм Yves Saint Laurent. Похоже, не судьба была жакету увидеть свет.
“ Люди думали, что мы были любовниками, но это не соответствует действительности и никогда не соответствовало.”
Пьер Берже всегда опасался, что Ив сойдет с катушек, если будет слишком много выпивать и кутить. Что и произошло тем вечером. Еще до выхода из дома Ива каждый из нас выпил по бутылке лучшей русской водки – безо льда, маленькими стопочками. Бетти и я видели Ива таким, каким его никто не должен был видеть: остроумным, бесшабашным и веселым хулиганом. Он смотрел на Бетти с улыбкой счастливого мальчишки, они напоминали мне брата и сестру из романа Жана Кокто «Ужасные дети» (Les enfants terribles). Мы по-французски обсуждали бродвейскую коллекцию и мой обзор. Она имела оглушительный успех, возможно поэтому Ив был в таком приподнятом настроении.
Пока мы болтали, внезапно поднялись клубы дыма: пепел с одной из сигарет Ива упал на подушки дивана! Ив курил не переставая, говорят, он мог выкурить больше ста сигарет за день. Мы потушили дым водой из ведра со льдом, едва избежав катастрофы. Справившись с задымлением, мы спрятали темный след от сигареты, перевернув подушку. Пьер ничего не узнает! Мы хихикали как дети, нашкодившие на школьном дворе.
Можно вообразить, как среагировал бы Джон Фэйрчайлд, если бы Пьер сообщил ему, что я участвовал в поджоге легендарной квартиры Ива – наполненной произведениями искусства и антиквариатом музейного качества. Я уверен, что меня, униженного и посрамленного, с позором отослали бы обратно в Нью-Йорк.
Итак, мы отправились в Club Sept и эффектно появились на танцполе на нижнем уровне. Нас встретили как VIP-персон и проводили в небольшой бар в глубине помещения, откуда мы могли наблюдать за происходящим. Там мы простояли около двух часов, не произнеся ни слова, глядя сквозь водочные пары, как танцует гей-тусовка со всего мира.
* * *
Карл Лагерфельд и Валентино устраивали вечеринки по случаю выпуска новых ароматов в один и тот же вечер весной 1978 года в Париже. Вечеринка Карла проходила в его квартире, и я решил сначала зайти к нему. Я не мог не пойти, но у Валентино мне тоже нужно было появиться, так как я освещал обе вечеринки на страницах WWD. Ротшильды, Брандолини – все ожидались там.
Палома Пикассо пришла на вечеринку к Карлу как его близкий друг. По большому счету, помимо меня, она была одной из немногих людей, кто мог дружить и с Карлом, и с Ивом. Наследница огромного состояния своего отца, Палома стала музой обоих дизайнеров. Она покупала свою бакелитовую бижутерию сороковых годов, винтажные шелковые платья и меха на лондонском рынке Портобелло-роуд и на парижском блошином рынке. Ив черпал вдохновение в ее стиле и создал целую коллекцию от кутюр весной 1971 года, задолго до моего появления на фэшн-сцене.
