Ладно, он и сам удивился, что сказал это, хотя его голос был спокойным.
— Твоя девушка? — переспросила потерянным голосом Лика. Барс смерил ее насмешливым взглядом. Только что готова была смешать синеглазку с грязью, потому что чувствовала себя сильнее. Но стоило появиться ему, как стала кроткой и послушной.
Лицемерно.
Лицемерие Барс не переваривал.
— Ты реально оглохла, Малина? Она — моя. И если ты или твои курицы еще хоть пальцем ее тронете, разговор будет другой. И да — ты ударила мою подругу, теперь я набью морду твоему парню. Око за око. Передавай привет Власу. И еще.
Барс взял из рук одной из куриц телефон, на который она снимала все происходящее, думая, что он не заметит. Удалил без права восстановления, хотя хотел разбить телефон об асфальт. И только тогда вернул.
Затем велел Малине сделать так, чтобы никакие записи с ним не появлялись в сети, накинул на Полину толстовку, чтобы согреть.
— Говорила же, что мой парень вас по стенке размажет, — вдруг повернулась к девицам Полина, и Барсу стало смешно. Черт, такая маленькая, и такая храбрая. А как она ему все время дерзила? Не боялась.
И снова волна странной нежности. Накатила на сердце, опустилась на живот, прошила насквозь. Барс взял Полину за руку и увел. Их пальцы переплелись так, будто они действительно были парочкой.
По дороге им встретились парни, которые возвращались с трени. Они тут же заинтересовались, кто это с ним. Барс сказал, что его подружка. А когда один из челов попытался опустить тупую шуточку, поставил на место. Никто не имеет права так разговаривать с его девушкой. И пусть вся школа знает — новенькая из одиннадцатого «А» принадлежит ему. Никто не смеет ее трогать. Барс каждого поломает.
— Спасибо, — тихо сказала Полина, свободной рукой прижимая к окровавленной губе салфетку. — Правда. Я очень тебе благодарна…
— Сочтемся.
— А куда мы идем?
— Гуляем, — отозвался независимым тоном Барс. Пусть не думает, что она ему нравится. Он же крутой.
Они шли по алее. Молча, не отпуская рук друг друга. Барсу хотелось думать, что Полине нравится чувствовать его пальцы в своих, а не что она боится отпустить его. Ему нравилось, что она рядом, а почему, он и сам не понимал. И не понимал, откуда на его лице появилась улыбка, которую он тотчас прогнал.
Горящие фонари, тени деревьев на дороге, шорох гравия под ногами. Темное небо с россыпью звезд — а прямо над ними Большая медведица. Запах опавшей листвы, влажной земли и медового аромата, исходящего от мелких белых цветов, высаженных вдоль аллеи. Изредка
Барс изредка поглядывал на синеглазку и думал — снова и снова — что она красивая. Нет, не в его вкусе, но красивая.
Когда в небе раздался глухой гул двигателей, Полина замедлила шаг, подняла голову и слабо улыбнулась, увидев самолет, идущий на посадку. Перемигиваясь зелеными и алыми огнями, он появился из-за деревьев, и летел так низко, что дух захватывало. Полина смотрела на самолет, затаив дыхание, а Барс смотрел на нее. И едва успел отвернуться, когда она перевела на него взгляд. Девушка снова улыбнулась — теперь смущенно, будто извиняясь за то, что остановилась.
— Ты всегда смотришь на самолеты, — сказал Барс.
— Что? — вздрогнула Полина.
— Самолеты, — повторил он. — Ты всегда провожаешь их глазами. Я заметил.
— Потому что следишь за мной? — лукаво спросила девушка. И он нахмурился.
— Да нужна ты мне.
Полина тихо рассмеялась, и смех у нее был волшебный. Барсу захотелось вмазать самому себе по морде, чтобы перестать думать о сумасшедшей, как о прекрасной принцессе.
— Самолеты — символ перемен и свободы, — сказала Полина. — Когда я их вижу, всегда представляю, что люди летят в то место, где будут счастливы.
— Чувствуешь себя несчастной? — зачем-то спросил Барс и подумал, что его вопрос, наверное, какой-то тупой.
— Нет. Чувствую, что пока не нашла свой самолет, — покачала головой Полина. — Тот самый. Которые доставит меня в нужное место. Глупо звучит, да?
Барс пожал плечами.
— Я в самолетах не шарю. У меня байк.
— Я видела.
— Это потому что следишь за мной? — вернул он ей колкость.
— А если и слежу? — дерзко спросила Полина.
Барс улыбнулся. Ему нравилось, что синеглазка свободно ведет себя рядом с ним. Не боится. Не видит в нем отброса.
— Если следишь, я буду чаще появляться перед окном без одежды, чтобы тебя порадовать.
— Извращенец! — надулась она.
Пошел дождь — неожиданный и сильный. Ливанул, как по щелчку пальцев, и Барс быстро затащил Полину под крону тополя, которая защищала от капель, но не от ветра, пронизывающего насквозь. Ветер был осенний, злой, и Барс поежился от холода — стоял ведь в одной футболке.
Полина вдруг стянула с себя его толстовку и вернула ему.
— Держи!
— Зачем сняла? — нахмурился Барс.
— Тебе холодно. Я вижу, что ты замерз, — выдала Полина. Черт, откуда взялась новая волна нежности? Его же этой нежностью нафиг смоет!
— Не надо. Не растаю.
— Нет, возьми и надень!
— Если я сказал, что не надо, значит, не надо! — рявкнул Барс — не от злости, а от растерянности. Обычно никто не беспокоился о том, холодно ему или тепло. С самого детства.
Полина по привычке прикусила губу, забыв, что она рассечена, выдохнула от острой короткой боли и вдруг потянула Барса за руку.
— Нам нужно туда!
— Куда?
— В кафе! Идем же, идем!
Девушка упрямо потянула его в сторону кофейни — она находилось неподалеку, на первом этаже панельной десятиэтажки, вдоль которой тянулась аллея. Вывеска кофейни призывно мигала теплым желтым светом.
— Идем, там тепло! Я тебя кофе угощу!
И Барс согласился. Не из-за себя — сам-то уж как-нибудь мог перетерпеть холод. Из-за нее. У сумасшедшей волосы мокрые и пятна на кофте.
Все так же держась за руки, они побежали ко входу, и спустя несколько мгновений оказались в тепле. Кафейня была небольшой, но уютной. С персиковыми стенами, букетами из сухоцветов и меловой доской, на которой мелом были написан название напитков и цены. Столиков тут было не больше десяти — и все пустые. Зато вкусно пахло свежесваренным кофе, а на витрине стояли пирожные и тортики.
