Диме стало смешно, а я, кажется, покраснела от смущения.
— Да ладно тебе, — хмыкнул Барс, пытаясь помочь мне поднять белье с пола, но я стукнула его по руке.
— Не трогай!
— Будто я никогда трусов не видел.
— Моих точно не видел.
— Все бывает в первый раз…
— Отстань!
На его лице заиграла ухмылочка, а я, сграбастав белье, убежала. Вот блин! Хотелось быть для него прекрасным ангелом, а в результате я ношусь с большими глазами по квартире и снимаю трусы с полотенцесушителя. Красота! Верх романтики!
Мама усадила нас за стол и накормила обедом. Дождь барабанил по стеклу, бормотал телевизор, а мы ели, болтали и смеялись. Странно, но мама и Дима быстро нашли общий язык и казалось, будто бы они давно знают друг друга. Им нравилось меня обсуждать.
— Полина с детства очень вредная, — поделилась мама с улыбкой. — Все всегда делала по-своему
— Она и сейчас вредная, — наигранно вздохнул Дима.
— Обижает тебя?
Он закивал и тут же получил от меня тычок в ребра.
— Когда это я тебя обижала, Дуболомина?!
— Сейчас обижаешь… — Смиренно опустил он глаза.
Мама засмеялась, а он опустил руку под стол и коснулся моего колена. Я едва не подавилась котлетой от неожиданности, и Дима заботливо постучал мне по спине.
— Полинкин, ты зачем его обзываешь? — развеселилась мама.
— Она меня так всегда называет, — пожаловался Барс.
— Ах ты бедненький! — всплеснула я руками. — Плакал, наверное, каждый раз, когда я тебя так называла?!
— Да…
— Дать бы тебе по башке…
— Хватит Диму обижать! — встряла мама. — Дим, ты не бери в голову, просто Полинка у нас раньше с мальчиками не встречалась! Опыта нет…
— Мама! — вспыхнула я.
— А что? Это же правда, — пожала она плечами. Ее глаза смеялись. — Так что, Дима, ты ее первый парень. Присмотри за ней, хорошо?
— Присмотрю. Со мной она в безопасности, — неожиданно серьезно ответил он и положил руку мне на плечо. — Не переживайте.
Мама в ответ лишь кивнула. Веселье из ее глаз исчезло — их сменила печаль. Но мама почти сразу встала из-за стола и пошла мыть посуду.
— Давай я вымою! — вызвалась я.
— Я сама, ты с гостем побудь, — ответила она и открыла кран. Но вода едва бежала. Мама нахмурилась. — Это что еще такое? Вода совсем плохо течет.
— Помочь? — спросил Дима и, не дожидаясь ее ответа, поднялся и стал осматривать кран, задал нам несколько вопросов. А потом сказал, что проблема в смесителе и спросил, есть ли какие-то инструменты. Удивленная мама принесла инструменты отчима — дорогой набор, которым он, кажется, никогда не пользовался.
Дима нашел нужные инструменты, перекрыл воду и стал чинить смеситель. Мы с мамой понятия не имели, что он делает, и лишь переглядывались. Смеситель он починил быстро — напор восстановился.
Честно говоря, я даже и не думала, что он способен на это.
— Дима, спасибо большое, — растрогалась мама. — У Андрея все никак руки не доходят домашними делами заняться… Занят.
— Может быть, еще что-то могу починить? — спросил Дима.
— Нет, что ты, все хорошо! И вообще, ты наш гость!
— Да, — подхватила я. — Давайте лучше чай пить!
Дима поднял взгляд наверх — на натяжном потолке не работала одна из светодиодных ламп, она перегорела. Мы с мамой умели менять только обычные лампы, а у Андрея, конечно же, заменить ее не было времени. И, подозреваю, желания.
— Запасная есть? — только и спросил Дима. Мы с мамой переглянулись, и она принесла лампу. Отключив электричество, он довольно быстро поменял ее, и на кухне стало светлее.
— Ты просто чудо, — шепнула я ему на ухо, обняв, когда мама на минуту оставила нас наедине.
Барс довольно ухмыльнулся. Ему нравилось, когда его хвалили. Я звонко чмокнула его в губы, но, услышав шаги мамы, тотчас отстранилась.
Чай мы пили в гостиной, и я впервые ощутила себя в этой квартире по-настоящему счастливой. Рядом была мама и любимый человек, в воздухе вкусно пахло вишневым пирогом, а за окном все так же барабанил дождь.
Ладони грел горячий чай в чашке, а душу — Дима, который сидел рядом и украдкой касался моей ладони.
Правда, длилось это недолго. Барс глянул на часы и сказал, что ему пора — нужно выгулять Лорда, а потом у него будет подработка. То, что он сам старался заработать себе на жизнь, меня удивляло. Я еще больше уважала его за это.
Мы тепло попрощались. Мама сказала, что очень рада знакомству и извинилась за Андрея. А Дима сказал, что я очень на нее похожа, чем окончательно покорил. Дверь за ним закрылась, и мы остались вдвоем. Улыбка на лице мамы вдруг погасла, а взгляд снова сделался странным. Она ушла в свою комнату, и я вдруг поняла, что она плачет.
Я вбежала в спальню и увидела, как она смотрит на фотографию папы, которую, видимо, хранила тайно от Андрея — он запретил перевозить фотоальбомы.
— Мам, ты чего? — тихо спросила я.
Она отвернулась и стала спешно вытирать слезы. Не хотела, чтобы я видела их.
— Мааам?
— Твой Дима… Он так мне твоего папу напомнил, — прошептала она. — Не внешне, а характером. Жестами. Повадками. У него тоже руки золотые были.
Я обнала ее и положила голову на плечо. Каждый раз, думая о папе, я тоже хотела плакать. Скучала.
— Наверное, ты поэтому его и выбрала. Уверенного, благородного. Доброго. Не бросай его, Полинкин. Он на тебя смотрит влюбленными глазами.
— Думаешь? — вздохнула я. От взгляда Барса у меня действительно мурашки были по телу. С самого начала.
— Поверь, я знаю, что такое влюбленный взгляд у мужчины.
— Тогда почему ты с Андреем? — отстранилась я от нее. Он всегда смотрел на нее, как на собственность.
— Я… Не знаю, — вдруг растерянно ответила мама. — Так вышло. Сама не знаю, почему.
— Может, тебе его бросить? — спросила я, но она замотала головой.
