Пока французский арьергард безжалостно избивался на речном берегу, с другого берега Див, более высокого, за этим в полном отчаянии наблюдал сам король и его приближенные. Они смотрели на разгром королевской армии и, вполне вероятно, благодарили судьбу, что успели переправиться в составе авангардных сил на противоположный берег реки. Прийти на помощь своим возможности у них не оказалось: брода не нашлось даже для всадников, хотя его искали настойчиво. В желании же сразиться с нормандцами рыцарям королевского домена отказать было никак нельзя. Но все в тот день складывалось не в их пользу.
Хронисты пишут, что сам Генрих I рвался в бой, но бароны удержали его от стремления броситься на коне в речные волны, не зная брода. Заботясь о безопасности монарха, они и сами не хотели рисковать жизнью. На их глазах в плен сдавались, бросая оружие на землю и слезая с коней, многие известные рыцари Франции. В их числе оказался королевский военачальник граф Блуа.
Нормандцы на правом берегу Див шумно праздновали полную победу, издеваясь криками над неприятелем, который наблюдал за побоищем с противоположного высокого берега реки. Королю ничего не оставалось, как в тяжком молчании поспешить в обратный путь. Вместе с Жоффруа Мартеллом он, не делая привалов, удалился из пределов Нормандии. Герцог Вильгельм вновь не стал его преследовать, хотя прекрасная возможность для того была. Он позволил своему сюзерену вновь убежать из Нормандии вместе с союзниками.
Хронист Вас сообщает интересную подробность последствий этой битвы: «…Тогда король Франции, полный гнева и скорби, удалился; он более – не знаю, из покаяния ли – не носил ни щита, ни копья, и никогда не появлялся в Нормандии».
Виктория в устье реки Див у Варваля имела для Вильгельма неожиданное, важное следствие. Молодой владелец Мэна граф Герберт II разумно решил больше не конфликтовать с соседним Нормандским герцогством. В 1058 году он принес вассальную присягу победителю Вильгельму I в бесспорной выгоде для себя отныне быть союзником сильной Нормандии. Ко всему прочему герцог заключил с Гербертом договор, что если тот умрет, не оставив после себя наследника, то Мэн перейдет к нему.
В Руане и Париже принесение присяги графом Мэна восприняли как триумф нормандского оружия. Графство не без основания считалось «подбрюшьем» Нормандии, отчего во многом зависела безопасность самого герцогства, прежде всего южных границ. Говоря языком будущего, венценосный полководец Вильгельм добился у Варваля стратегического успеха.
Но это было еще не все. Вильгельм постарался связать союз с графством Мэн династическими узами. Он обручил своего нового вассала с дочерью Алисой, которой было еще далеко до совершеннолетия. До свадьбы невесту, пока жених не достигнет брачного возраста, отправили на воспитание и обучение в престижный женский монастырь. Сын герцога, 8-летний Роберт, обручился с сестрой графа Герберта, Маргаритой, которой тогда было двенадцать лет.
Так в среде владетельной аристократии Франции завязывался новый династический союз, от которого со временем ожидалось многое. Графство Мэн было важно для правителя Нормандии еще и потому, что борьба за него велась прежде всего с анжуйцами долгое время и шла с переменным успехом, с напряжением воинских сил и с большими тратами казны. Собственно говоря, на территории Французского королевства Мэн стал самым крупным приобретением в жизни Вильгельма Завоевателя.
В 1062 году Герберт II умер бездетным. Перед смертью он подтвердил ранее составленный договор, что в таком случае его наследником назначается герцог Нормандии. Но этого не признали вассалы и родственники ушедшего из жизни графа Мэна, который с ними по такому важному вопросу даже не посоветовался. Теперь Вильгельму пришлось отстаивать свои права на Мэн силой оружия. Во Франции началась еще одна маленькая феодальная война, которая отчасти перекроила карту королевства.
Против Вильгельма выступил дядя несостоявшегося зятя герцога Готье, граф Манта во французском Вексене. Тот обратился за поддержкой к анжуйцами, но те оказались втянутыми в собственную междоусобицу. Через месяц военных действий на территории Мэна его столица город Манс капитулировал перед нормандцами. Графу Готье с супругой пришлось до скорого конца жизни стать против их воли почетными гостями в Фалезском замке герцога. Ходили слухи, что их там отравили.
Манс герцог, по сути дела, не осаждал, а блокировал со всех сторон в течение примерно месяца. В итоге городская торговля свелась к нулю, от чего больше всего пострадало местное богатое и потому влиятельное купечество. Они стали той силой, которая убедила горожан капитулировать перед правителем Нормандии чем быстее, тем лучше. Хронист Вильгельм из Пуатье оставил после себя рассказ о том, как перед победителем открывались городские ворота:
«Они (жители Манса) приняли его как просители, с великим уважением. Знатные, люди среднего положения, простолюдины делали все, чтобы умиротворить герцога. Они усердствовали, называя его своим сеньором, низко склонялись при его приближении; они принимали радостный вид и хлопали в ладоши».
После занятия столичного Манса герцог Вильгельм повел себя совсем не так, как от него ожидалось: он, показав себя блестящим дипломатом, не стал ставить Францию перед фактом присоединения графства Мэн к Нормандии, хотя в действительности так оно и было. У Вильгельма и Матильды подрастал старший сын Роберт, которого надлежало готовить к стезе государственного управления. Роберт и стал своеобразным «троянским конем» в отцовской дипломатии.
Обрученный с Маргаритой, наследницей ушедшего из жизни графа Герберта II, Роберт как нельзя лучше подходил для графской короны. Вильгельм публично (конечно на словах) отказался от официального сюзеренитета над Мэном. Сына он заставил принести оммаж и клятву верности графу Анжуйскому. Но эта церемония состоялась не в замке правителя Анжу, а «на границе», в Алансоне. Так графство Мэн, фактически ставшее частью герцогства, формально стало вассалом владельца Анжу.
Здесь надо сказать, что Жоффруа Мартеллу, графу Анжуйскому скрепя сердце перед самой смертью пришлось отказаться от давних притязаний на графство Мэн. Он осознал, что в одиночку Анжу не может противостоять Нормандскому герцогству. Теперь ему, как человеку настойчивому, предстоял поиск новых союзников, но найти их он так и не успел.
…В 1059 году монарх Франции присоединился к союзу врагов Нормандии, то есть к владельцам Анжу и Пуату. Король Генрих I Капетинг вновь собрал армию вассалов и оказался на границах Нормандии, идя по проторенным дорогам. Цель похода заключалась в наказании мечом «ослушника» и прибыльном восполнении расходов на внутреннюю войну во Французском королевстве. Но все это оказалось только высокими пожеланиями.
В последние годы своей жизни рыцарствующий король Генрих I все чаще стал «строить замки на песке», не считаясь с реальной расстановкой сил в собственном государстве. Власть монарха была во Франции далекой от желаемого. Считается, что касательно Вильгельма Нормандского им допускались серьезные просчеты, когда видимое выдавалось за желаемое.
Военные действия на этот раз велись вокруг замка Тимер, который несколько раз переходил из рук в руки. Наконец замок окончательно оказался в руках нормандцев. Король осадил его, одновременно начав переговоры со своим соперником. Инициатором переговоров оказался епископ Парижский. Тот с посланием короля отправился в аббатство Фекан, где в знак доброй воли Генриха I совершил обряд рукопожатия нескольким нормандским монахам.
