— Она уехала, — сказал Фин.
Йену потребовалась вся его выдержка, чтобы не убить молочного брата здесь же, на месте. Только тот факт, что Фин женат на его сестре, удержал Йена — иначе топор немедленно опустился бы на голову негодяя. Однако рука все же чесалась — ужасно хотелось схватиться за грозное оружие.
Не ведая об опасности, Фин продолжал:
— Я видел, как она вместе с мальчиком садилась на корабль.
Невольно сжав кулаки, Йен сделал шаг к молочному брату.
— И ты их не остановил? — спросил он.
Фин с усмешкой пожал плечами.
— А зачем? Я решил, что так будет лучше. Она снова предала тебя. Пусть вероломная сука отправляется ко всем чертям вместе со своим выродком.
— А ты не собирался спрятаться где‑нибудь подальше — там, где я не узнаю правду?
Самоуверенность покинула Фина. Он насторожился и, сменив позу, заявил:
— Ты же знаешь правду.
— Да, — кивнул Йен и сделал еще один шаг к молочному брату.
— Именно я сказал тебе о присутствии здесь ее брата Дункана, — продолжил Фин.
— Да. — Йен кипел от ярости. — Но ты забыл упомянуть о том, что сам рассказал Дункану о моих планах. Ты находился в конюшне и подслушал мой разговор с женой, не так ли?
Это было единственно верное объяснение, которое Йен даже не рассматривал, поспешно обвинив жену. Их подслушали! И это его вина! Он слишком поспешил сделать выводы.
Фин колебался: казалось, взвешивал, стоит ли продолжать лгать. Очевидно осознав, что это бесполезно, просто пожал плечами, как будто его предательство ровным счетом ничего не значило, как будто оно, это предательство, не стоило Йену потери жены и сына.
— Я случайно оказался рядом, увидел, что ты возвращаешься, и решил узнать, в чем дело.
— Значит, ты шпионил за мной и решил меня предать. — Йен, уже не в силах сдерживать ярость, схватил молочного брата за ворот и прижал к стене. — А я верил тебе, считал братом.
Выражение лица Фина изменилось: теперь это была маска злобы и обиды.
— Мы были братьями, пока ты не женился на этой… Подумать только! Ты женился! — Он презрительно фыркнул. — Честно сказать, ты меня удивил. О ней ходило столько слухов… Я и подумать не мог, что ты возомнишь себя рыцарем и ринешься ее спасать.
Йену потребовалась время, чтобы осознать, что имелось в виду.
— Так это был ты! — воскликнул он. — Это ты распускал о Маргарет грязные сплетни?
Фин не стал ничего отрицать.
— Она получила по заслугам. Эта бесстыжая девка тебе совершенно не подходила. — Фин насупился. — Но я никогда не шпионил за тобой. Мне просто стало любопытно. И еще я думал, что она хотела уговорить тебя отослать меня с острова после выходки Марджори. Я бы никогда ничего не сказал, но, увидев Макдауэлла на следующий день…
— Ты решил воспользоваться этим, зная, что я обвиню Маргарет, не так ли? Лицемерный ублюдок! — Фин вел себя в точности так же во время войны. Йен постоянно искал ему оправдания, но больше он этого делать не станет. — Негодяй! Ведь погибли люди! Наши люди! И все потому, что ты не смог справиться с необъяснимой ненавистью к женщине, которая стала бы тебе хорошим другом, если бы ты дал ей шанс.
— Ты говоришь о дружбе? — Фин расхохотался. — Плевать я хотел на ее дружбу. Я всего лишь хотел уложить ее в постель.
Тут Йен не выдержал и с размаху нанес бывшему другу сильнейший удар в зубы, словно пытался вбить ему обратно в глотку оскорбительные слова. Кровь потекла по подбородку Фина, но он продолжал ухмыляться.
— Ловкая девица, ничего не скажешь. Как быстро она сумела настроить тебя против меня!
Но Йен почти не слушал: наносил удар за ударом куда придется: в лицо, в живот, по ребрам, — а потому даже не сразу сообразил, что Фин не сопротивляется. Когда же он нанес особенно сильный удар, его молочный брат рухнул на колени.
Чувствуя, как кровь бурлит в жилах, Йен наклонился над ним и рывком поднял на ноги, затем сжал кулак, чтобы нанести последний удар, но перед этим все же сказал:
— Она никогда не пыталась настроить меня против тебя. У нее не было такой необходимости. Ты справился с этой задачей сам, когда напал на нее.
Глаза Фина потемнели от ярости.
— Да, но это дорого обошлось мне. Сука заставила меня заплатить высокую цену.
Полагая, что Фин говорит об их дружбе, Йен спросил:
— И ты попытался меня убить?
— Я знал, что вы с Кэмпбеллом в безопасности. Вы же гвардейцы, несокрушимые призраки Брюса. — Фин расхохотался, увидев удивление на лице Йена. — Ты считаешь меня полным идиотом? Разве я мог за столько лет не догадаться?
Йен несколько секунд смотрел на человека, когда‑то считавшегося его близким другом. Его ярость исчезла, сменившись презрением и отвращением. А еще он чувствовал грусть из‑за потери чего‑то очень важного для себя.
Он опустил руку, зная, что не сможет убить Фина, но видеть его здесь, на острове…
— Убирайся отсюда ко всем чертям, — процедил Йен. — Я отправляюсь за женой и сыном и хочу, чтобы к моменту моего возвращения духу твоего здесь не было. Можешь забрать с собой Марджори.
Внезапно за его спиной раздался негромкий женский крик. Он обернулся и увидел сестру, смотревшую на него округлившимися глазами, а за ней, чуть позади, стояли еще две фигуры…
— Мы здесь, Йен.
Жена смотрела на него с улыбкой. Интересно, как много она услышала?
Йен уставился на нее в изумлении и пробормотал:
— Я думал, вы покинули остров.
Маргарет грустно усмехнулась и опустила глаза на сына.
— Кое‑кто вовремя напомнил мне, что бегство не решает проблемы и что Макдауэллы всегда готовы бороться.
— Даже против тупоголовых, лишенных чувства юмора лошадиных задниц, которые не понимают собственного блага, — с гордостью сообщил Эхан.
Маргарет ахнула и в ужасе взглянула на сына.
— Ты не должен был это слышать. — Она покосилась на мужа и в растерянности пожала плечами. — Я разговаривала сама с собой.
Йен перевел дыхание, почувствовав облегчение, что едва устоял на ногах.
— Вероятно, ты беседовала сама с собой громче, чем следовало. — Он не сводил взгляда с жены, потому слишком поздно заметил опасность.
Избитый и окровавленный, Фин метнулся к Маргарет, и в свете факела сверкнул клинок.
— Мэгги, у него нож! — выкрикнул Йен, но было поздно.
Обхватив Маргарет за талию, Фин крепко прижал ее к себе, а другой рукой приставил к горлу кинжал и прохрипел:
— Ты лишила меня сына, а теперь по твоей милости я изгнанник, так что…
