Споры о том, что же все-таки произошло тогда, не утихают и по сей день.
Урбен Грандье родился в 1590 году, и был он сыном королевского нотариуса. Он получил блестящее образование в Бордо, а затем принял сан и – в 1617 году – стал кюре церкви Святого Петра в Лудене (Пуату). Плюс – каноником церкви Святого Креста. И, как это обычно бывает, тот факт, что он совместил эти две должности, вызывал к нему зависть. Ко всему прочему, Урбен Грандье был красавцем и выдающимся оратором, а его остроумие наплодило ему множество врагов. По словам историка Е.В. Глаголевой, он «делал то, что ему нравилось, и говорил то, что думал; терпимо относился к протестантам, насмехался над монашескими орденами, написал трактат о безбрачии священников (которого, разумеется, не приветствовал) и памфлет против Ришелье “Башмачница из Лудена”».
В 1626 году он задумал стать духовным руководителем монастыря урсулинок, но вместо него назначили другого человека – некоего Миньона. При этом Грандье обвинили в «неподобающих намерениях». А в 1630 году его вообще отлучили от Церкви за превышение полномочий, но он тогда сумел добиться отмены этого решения, доказав свою невиновность.
Разумеется, все это очень у многих вызывало раздражение. Однако Урбен Грандье и не думал меняться. Более того, от него якобы забеременела молодая девушка – родственница того самого Миньона, и оскорбленный священник в ответ обвинил Грандье в том, что он своими легкомысленными речами и поступками пятнает репутацию Церкви.
Е.В. Глаголева в своей книге «Повседневная жизнь Франции в эпоху Ришелье и Людовика XIII» рассказывает:
«Монастырь урсулинок был суровым местом; мужчин туда не допускали. С другой стороны, Луден, где находился монастырь, был маленьким городком, и такая яркая личность, как Грандье, была известна всем и каждому. Вскоре он начал сниться юным урсулинкам, и эти сны доводили их до истерики. Грандье никогда не бывал в монастыре, и все же монахини не могли о нем не думать. Сестра Жанна заявила, что Грандье их околдовал».
Бред, конечно, полнейший, но семя сомнения тогда упало на благодатную почву. А тут еще в город приехал государственный советник Жак де Лобардемон. По приказу кардинала де Ришелье он должен был проследить за уничтожением городских укреплений. Дело в том, что Ришелье, придя к власти, вознамерился не оставить камня на камне от родовых твердынь провинциальной знати, лишив потенциальных врагов централизованной власти основ местной автономии. Грандье резко этому воспротивился. На его беду, настоятельница монастыря урсулинок оказалась родственницей Жака де Лобардемона. И вот тут-то дело и приняло весьма серьезный оборот.
Английский писатель Олдос Хаксли по этому поводу пишет:
«Выяснилось, что в урсулинок и в самом деле вселились злые духи, а произошло это из-за колдовского наущения Урбена Грандье. Сами бесы, говоря устами монахинь, признались в своем злом деянии, так что никаких сомнений оставаться не может. И все же Его Высокопреосвященство монсеньор архиепископ определил, что никакой одержимости нет, отчего монастырю вышли позор и разорение. Произошла чудовищная несправедливость. Сестры умоляли господина де Лобардемона подействовать на кардинала и короля, чтобы восторжествовала правда.
Сам барон на охоту на ведьм смотрел положительно, но как предугадать реакцию кардинала? Не так-то это просто. Иногда Ришелье относился к процессам над колдунами весьма серьезно, но бывало и так, что в разговоре о делах сверхъестественных он проявлял вольнодумство, более уместное для последователя Шаррона или Монтеня. К великому человеку следовало относиться одновременно как к божеству, капризному ребенку и дикому зверю. При этом божеству следовало поклоняться, ребенку потакать, а зверя ни в коем случае не дразнить. Если кто-то из придворных неосторожным замечанием нарушал равновесие сверхчеловеческого самомнения, звериной ярости и детской непредсказуемости, беднягу ждали серьезные неприятности».
И оказалось, что кардинал де Ришелье не забыл скандальный памфлет «Башмачница из Лудена» и его автора.
«К пасквилянтам Его Высокопреосвященство относился безо всякого снисхождения. Критиковать методы, при помощи которых Ришелье управлял страной, означало крах карьеры и ссылку; те же, кто оскорблял лично кардинала, рисковали угодить на виселицу, а то и на костер. <…> Несчастный печатник, опубликовавший “Башмачницу”, был отправлен на галеры. Что же ожидало автора?»
30 ноября 1633 года был созван Государственный совет. На нем Жак де Лобардемон изложил суть обвинений против Урбена Грандье. Людовик XIII, свято веривший в происки дьявола, без малейших колебаний постановил принять самые решительные меры. А Жаку де Лобардемону было предписано отправиться в Луден, провести расследование, проверить, справедливы ли обвинения, а если они окажутся справедливыми, предать виновного суду.
Как только советник вернулся в Луден, Урбена Грандье арестовали.
Весь январь 1634 года Жак де Лобардемон собирал свидетельские показания. Подозреваемого допрашивали, но он отвергал обвинения в колдовстве. Из монахинь «изгоняли бесов», и делалось это прилюдно. Следует отметить, что экзорцизм, то есть процедура изгнания бесов из одержимого с помощью молитв и обрядов, к тому времени превратился в своего рода «науку», полную своих правил и окруженную толпой «специалистов».
Со своей стороны Грандье, убежденный в своей невиновности, понял, чем все это может для него закончиться. Он знал, что монахини никогда его не видели, а посему потребовал, чтобы на опознание им представили его и еще трех одинаково с ним одетых священников. Это было логично, ведь обвинение надо было чем-то подтвердить. Однако это его требование отвергли.
И тогда он написал письмо королю. Ниже мы приводим его сокращенный и адаптированный под современную речь вариант:
«Сир!
Самый скромный, самый ревностный и самый несчастный из Ваших подданных, бросается к ногам Вашего Величества, чтобы добиться справедливости. <…>
Преступления, которые инкриминируются мне, есть самое ужасное и самое отвратительное из того, что может придумать человеческий разум. Если я виновен, то во всем Вашем королевстве не найдется пытки достаточно строгой, достаточно жесткой, чтобы наказать меня, но если я невиновен, то мне не будет большего удовлетворения кроме как, если Ваше Величество лично скажет, что не верит в то, в чем его пытаются убедить. <…>
Я попытаюсь изложить Вашему Величеству свои соображения по двум пунктам, максимально ясно для человека, который уже шесть месяцев находится во мраке.
Во-первых, я утверждаю, что у сих дев нет ни одного из признаков, которые, согласно Церкви, свидетельствуют об одержимости, на основании чего я заключаю, что они не одержимы.
Первый признак состоит в том, чтобы говорить на разных языках или, по крайней мере, понимать их. Эти демоны не делают ни того, ни другого. Поначалу они, правда, говорили на латыни, но с такими грубыми ошибками, что самые просвещенные умы сочли, что не избыток знаний был причиной их погибели. Изгоняющие духов решили говорить с ними на нашем языке, потому что на нем они говорили лучше всего, и он был им естественнее. Демоны любят Францию, поскольку хотят говорить по-французски.
