– Папа, не хочу гаммы играть.
Борис ее обнимает.
– Как я тебя понимаю, сам музыкалку ненавидел. Эй, дворня, выкиньте пианино на помойку.
Ирина опустила голову.
– Муж был старше меня, Эля родилась, когда он был уже немолод. Алиса появилась на свет через много лет после старшей сестры. Свекровь тогда была еще жива, она такой скандал закатила, шипела сыночку:
– Ирка налево сбегала, сделай анализ ДНК, гони ее вон!
Тест подтвердил: девяносто девять и восемь десятых процента за то, что Борис отец. Муж никогда не сомневался в своем отцовстве. Алевтина же, получив ответ экспертов, не угомонилась.
– Ага! Не сто процентов. Двух десятых не хватает! Вот оно! Изменила тебе шлюха.
Ирина отвернулась к окну.
– И к чему привела доброта Бори по отношению к Эле? Когда ей исполнилось четырнадцать, Эля сбежала из дома. А у нас тогда уже родилась Алиса, но порадоваться малышке мне не удавалось. Эльвире сестра не нравилась, старшая дочь злилась на Лису за ее крик, ревновала крошку к отцу. А потом исчезла. Борис поднял всех на ноги! Но девочку так и не нашли. Спустя несколько лет супругу поздним вечером позвонили, он поспешно собрался и уехал. Я никогда не лезла в дела Бориса, не задавала ему вопросов. Зачем? Все равно муж никогда ничего не расскажет. Но в ту ночь получились иначе.
Голкина бросила мятую салфетку на стол.
– Боря разбудил меня в три утра, сел на край кровати и сказал: «Только не кричи! Эля несколько лет жила с вором. Мужику за тридцать, но он идиот. Он девочку брал с собой на дело, вскрывал квартиру и убегал. Наша глупышка обыскивала комнаты, находила драгоценности и деньги, забирала все ценное и уходила. Молоденькая, дорого одетая, она не вызывала подозрений ни у лифтеров, ни у жильцов, с которыми ехала в лифте. Удивительно, но они так несколько лет работали, но сегодня Элю доставили в отделение. Подробности рассказывать не хочу, скажу лишь: когда Эля стала шарить в кабинете хозяина, неожиданно вошел он. Эля его убила».
Я бросила быстрый взгляд на Костина, тот сидел с невозмутимым лицом, но мне стало понятно: Володя думает о том же, о чем и я. Борис не стал рассказывать жене правду о том, что дочь нашли во время облавы в публичном доме. Мужчину она убила там.
А Голкина продолжала:
– Я прошептала: «Как убила?» Борис меня обнял.
– Я помчался в отделение, думал, найму адвокатов, отыщу нужных людей. Да пока до милиции доехал, уже было поздно.
Я на мужа смотрю, слова произнести не могу, а он сказал, как отрубил:
– Эли больше с нами нет. Она наркотики принимала, когда дочь в отделение привезли, ее ломать стало. Ну и… вот так!
На этот раз быстрый взгляд на меня бросил Костин. И я опять поняла, о чем он думает. Муж солгал жене. Эльвира была жива, умерла Марфа Ракитина, ее соседка по камере предварительного заключения. Элю Борис сумел вытащить из отделения и где-то спрятать. Но, зная характер жены, муж не сказал ей правду. Наверное, опасался, что супруга будет требовать встречи с дочкой, захочет поселиться вместе с ней.
Ирина закрыла ладонью глаза.
– На кремацию он меня не пустил, свекровь тоже. Урну захоронили на кладбище в стене. Вскоре скончалась свекровь, за ней Боря. Я стала очень обеспеченной вдовой, и Алису от себя не отпущу! Она обязана жить со мной! С матерью! Никаких других людей нам не надо.
Дверь офиса открылась, в комнате появилась молодая пара.
– Лисонька! – не своим голосом закричала Ирина Николаевна, вскочила и бросилась к дочери.
Минут через десять, когда старшая Голкина перестала рыдать, парень, который пришел с Алисой, произнес:
– Нам надо вам кое-что рассказать.
– Вы кто? – перебила его Ирина.
– Никита, – ответил незнакомец.
– Мама, – заявила Алиса, – это мой муж!
Голкина затрясла головой.
– Кто?
– Муж, – повторила дочь.
– Нет, нет, нет, – закричала наша клиентка, – никогда! Я не согласна! Нет, нет, нет!
– Ирина Николаевна, пожалуйста, выслушайте нас до конца. Мы не все вам рассказали… – начал Костин, но договорить не успел.
Глава тридцать восьмая
Дверь открылась, теперь в кабинет боком, сгорбившись, вдвинулась Инна Федоровна.
– Здрассти, – прошептала она, – а вот и я!
– Входите, пожалуйста, – попросил Костин, – мы вас заждались.
– Я беспокоиться начал, вдруг вы не придете, – как всегда, откровенно заявил Валерий.
В разговор неожиданно вступил Никита:
– А я не сомневался, что увижу госпожу Войкову, она по-своему честный человек. Если берет у вас некую сумму за услугу, то потом непременно выполнит что обещала. И не выдаст вас, если только кто-нибудь не предложит ей больше. А еще у Инны Федоровны талант актрисы, нужную роль она сыграет так, что все поверят. Есть лишь маленькая червоточинка: у госпожи Войковой во время вранья…
Ракитин замолчал, потом обратился к Володе.
– Разрешите, я сообщу Ирине Николаевне то, что уже известно вам?
– Конечно, – согласился Костин, – любая история всегда звучит достовернее из первых уст, чем в пересказе.
Младший Ракитин открыл свою сумку и вынул из нее планшетник.
– Начну с момента нашего знакомства с Алисой. Мы встретились в Лондоне на конференции. Сначала я принял девушку за инвалида, потому что ее везде сопровождала мать: и на заседаниях, и во время обеда, и на экскурсиях. Каких-то видимых причин для такого патронажа не было. Руки-ноги у Алисы на месте, ходит она нормально, рассуждает разумно. Но мать была при ней постоянно. Я подумал, что у бедняги какое-то заболевание, она может в любой момент в обморок упасть. Может, у нее под одеждой помпа, которая постоянно лекарство качает, химиотерапия, диабет… Ну не знаю что еще. Я пожалел Алису, такая красивая, умная, образованная и с тяжелым недугом. А потом во время очередной экскурсии я пошел в туалет. Нас тогда привезли в сельский дом одного художника. Сейчас он является музеем, он старый, постройки конца восемнадцатого века, сортир крохотный, находится на первом этаже. Окно клозета выходило во двор, я шел мимо задней стены и услышал шепот:
– Помогите, пожалуйста.
Звук шел сверху, я поднял голову и увидел Алису, девушка сидела на подоконнике, свесив ноги вниз.
– Он так удивился, – засмеялась дочь Ирины, – спросил: «Что вы там делаете?» Я ответила как есть: «Пытаюсь от мамы удрать, она в коридоре стоит. Хотела спрыгнуть, а тут оказалось очень высоко». Никита руки растопырил: «Ловлю». Я вниз и сиганула.
Никита улыбнулся.
– Я тоже честно ляпнул: «Я думал, что ты больная». Алиса ответила: «Нет, просто мама мегатревожная, но я ее понимаю. У меня была старшая сестра, она на родителей плевать хотела, никогда их не слушалась. Еще в школьном возрасте из дома удрала, связалась с плохими людьми, угодила в полицию. Ей там плохо стало, «Скорая» приехать не успела, Эльвира умерла. Я тогда была совсем маленькой, ничего не помню».
