В этот момент будто тень сползла с города, и всю нижнюю улицу, которая служила набережной огромному каналу, залило красноватым светом. Я поднял взгляд — это Красная Луна вылезла из-за одинокого облачка, хотя за оконной рамой едва можно было разглядеть её краешек.
Между двумя покосившимися домами было видно, что на набережной перед каналом стоял тот самый Борода. Сгорбившись и придерживая на поясе обломок своей сабли, главарь трущобников прижал пальцы ко рту.
Послышался короткий свист, и в Каменном Даре опять мигнул фонарик. Связной ответил Бороде.
Тогда главарь трущобников повернулся обратно и, ковыляя вприпрыжку, исчез где-то за зданием. Между домами послышалась его ругань:
— Скорей, гниль вы безлунная!
Хромой прошептал:
— Сейчас поведут помойников.
Я встал и примерился к гнилой раме, оценивая, безопасно ли будет тут спуститься. Но меня ухватила цепкая пацанья рука:
— Нельзя!
Присев, я вопросительно глянул на Хромого. Тот, волнуясь, объяснил:
— Борода по всей набережной выставляет старших, они следят, чтоб помойники не вылезали из канала.
— Помойники не хотят туда?
— Некоторые ещё пока соображают, — вздохнул мальчишка, — Они ж не все вернутся. Кому-то Вертун совсем мозги съест, а кого-то… кхм… и уголёк сожрать может.
— Уголёк? — я даже удивился, потом снова поднял взгляд на Красную Луну.
В разговор влезла Эвелина, которая всё это время пыталась выглянуть через моё плечо.
— Там, где Вертуны, там всегда эти исчадия Пробоины!
Одновременно она тёрлась об меня грудью, и я, к своему великому раздражению, не понимал, для чего вся эта игра.
Чернолунница не бросала попыток повлиять на меня, но только теперь, кроме гормонов, в дело вмешивался язык тела. А от разомлевшего Василия только и прилетали ответные эмоции — мужское молодое тело реагировало на женщину адекватно.
— Эвелина, ты что творишь? — спросил я, снова и снова успокаивая гормональные бури.
Она прикусила губу. Я уже чётче чуял псионику, и даже попытался провернуть старый боевой приём, отклонив её тонкий магический поток. Получилось не особо, но чернолунница опять округлила глаза.
Удивлённо помолчав пару секунд, она со вздохом спросила:
— Если там будет уголёк, ты же защитишь меня, привратник?
— Я подумаю, — хмуро ответил я и повернулся к Хромому, — Ну-ка, расскажи про помойников.
Как я и думал, эти бедолаги явно не хотели такой судьбы. У трущобников были вполне суровые законы, и любой косяк чётко определял судьбу.
Местные жители трущоб, по сути, были просто загнаны в ловушку. Безлунные крестьяне и рабочие, обманутые ожиданиями и приехавшие сюда в поисках призрачной свободы, попадали в Трухлявый Дар и уже не могли вернуться назад.
В том краю, из которого они сбежали, их ждало бы наказание. Великие рода, хоть и пытались показать, что заботятся и защищают Безлунных, но непослушание терпеть не собирались. Работай на благо и кошелёк аристократов, тогда будет тебе защита.
В Межедаре был шанс поступить на службу, правда, для этого надо было попасть в Каменный Дар. Кто поумнее, сразу заходили в город с той стороны, ну, а кто менее везучий, увязал здесь, в Трухлявом Даре.
— Вашу псину, — я поморщился, — Через мост не пускают, что ли?
— Не-а, — Хромой мотнул головой, — Если только вдруг государь не приедет, или какой великий магистр с проверкой. А так, солдаты денег просят за проход.
— Но Красногории нужна же армия? — я непроизвольно почесал затылок, пытаясь понять, как могла возникнуть такая искусственная ловушка.
Получалось, город Межедар разделён на две части. В одной вроде как законы есть, а в другой полные разруха и нищета, да ещё куча наркоманов. И они тут, в этом Трухлявом Даре, варятся в собственном соку с безмолвного согласия власти.
Хромой пожал плечами. Детский мозг беспризорника не мыслил такими категориями, как страна, армия и власть. Он только знал, что если сегодня не поработает на Огрызка, то завтра будет голодать, да ещё и огребёт по самое не балуй.
— Так не все же в армию хотят, — шёпотом сказала Эвелина, — Свободы хотят. А некоторые сюда умышленно бегут, совершив преступление.
— Мой папа хотел в Царскую Армию! — хмуро, будто собираясь спорить, выдал пацан.
Мы оба повернулись к нему, и чернолунница спросила:
— Это он за проход по мосту пытался заработать?
Мальчишка пожал плечами.
— Я маленький был.
Вот так многие и отправлялись в канал — отрабатывать долг.
Кто не знал, как Злой Вертун выворачивает в подземельях мозги, спускался добровольно.
А кто был в курсе, или же сохранил рассудок после первого спуска, по-хорошему сдаваться не собирался. Тут Эвелина добавила, что некоторые Безлунные наивно надеялись, что и следующие походы в канал не зомбируют их.
— Пора! — вдруг прошипел мальчишка.
Он повёл нас за собой. Лестница, щель в стене. Мы вылезли, оказавшись опять в трущобах Трухлявого Дара.
Прошли пару закоулков и спустились по раскуроченной стене на набережную. Приходилось пригибаться, потому что иногда я видел этих самых «сторожей» за домами — они подталкивали в спину безвольных помойников, помогая безмозглым зомби идти в правильном направлении.
Присев за кирпичным углом, я некоторое время наблюдал за фигурой одного из стражей, стоящего на самом краю перед каналом. Он останавливал подходящих помойников, осматривал, и показывал им вниз.
На груди каждого зомби-собирателя висели либо плетёные корзинки, либо тряпичные котомки. Помойники в основном послушно стояли, потом подходили к краю, спускали туда ноги и медленно исчезали в канале. Судя по всему, спускались по лестнице.
Мой план был простым. Подскочить, вырубить «сторожа», а потом сигануть в канал и бежать. Солдаты в Каменном Даре стрелять не будут — им оттуда особо и не видно, что творится на этом берегу. А трущобники за спиной вообще не имеют ни магострелов, ни тем более огнестрелов.
Я приготовился и хотел уже выскочить, как вдруг на набережной появились ещё трое. Двое вели под руки третьего, и тот отчаянно сопротивлялся.
— Да ну, гниль безлунная, чего ты такой нервный? — трущобник-сторож засмеялся, когда к нему подвели строптивого.
— Сволочи! Уроды! Я ни хрена вам не должен!
Трущобник порылся за поясом, потом что-то достал и прижал ладонью к лицу буянившего. Тот порыпался в руках своих конвоиров, и слегка обмяк, вяло трепыхнувшись.
— Вот такой порошок тебе и надо принести, понял? — сторож чуть ли не кричал, будто разговаривал с глухим.
