Впрочем, разве они не сами перестали запирать мою дверь? Слуги. Наверняка, это не было инициативой самой Тени. Скорее всего, идея Нармузинова. Знак доверия любимой жене. От этой истеричной мысли захотелось расхохотаться. Так же истерично. Потому что это начинало пугать. Нет, даже не заточение. И не насилие каждую ночь, когда Саид возвращался. Я чувствовала страх от мысли о смирении, посещавших голову всё чаще. Нет, не каждый день. И не пугающим требовательным набатом. А осторожными тихими постукиваниями изнутри черепной коробки. Те самые несмелые, пока не до конца оформившиеся мысли о том, что мне не сбежать. О том, что меня не найдут. Нет, конечно, ищут. Я уверена. Наверное. Должны же искать? Отец и Макс. Хотя у Макса своя дочь есть. И сын. И Дарина. По большому счёту, зачем ем рисковать из-за меня ими? У него своя семья. Как и у отца. У него тоже есть Лекса. И сын. У них сложившаяся дружная любящая семья. Правильная. С любимым здоровым ребенком. Без психологических проблем и огромной обиды на мир. Что если они уже прекратили поиски? Потому что чувство вины, оно же не может мучить человека постоянно? Отец, наверняка, смирится с ним или вообще заглушит его. Лекса поможет. А я им там мешала ведь. Как неправильная, отгрызенная непослушной собачкой часть пазла. Вроде она и есть, но уже не вписывается в полную картину.
И мне остается только смириться? В конце концов, меня здесь не бьют. Не обижают. Не держат на привязи или голодной. Наоборот, каждый день еду приносят. Не объедки ведь? Одежду дают. Красивое бельё. А что происходит по ночам, каждый раз, когда я отказываюсь натянуть на себя эти кружева…ну так не бывает ведь всё идеально и просто так? На блюдечке с голубой каёмочкой. У меня так точно не бывает. Если подумать, я ведь могла оказаться и не у Саида, а, например, на том самом аукционе. А если бы меня купили в какой-нибудь бордель? По рукам бы пошла. Или какой-то старый извращенец забрал меня себя.
Да, смириться было бы самым разумным в моей ситуации. Ведь человек, как и любое животное, привыкает к любой обстановке. Для этого всего лишь нужно время. В конце концов, меня здесь не бьют. Не обижают. Не держат на привязи или голодной…
Ааааааааа…что ж так больно-то? Что ж корёжит-то от осознания надвигавшейся безысходности? А был ли вообще изначально этот выход? И если не был, смогу ли я сотворить его сама?
Я устала. Я очень сильно устала сидеть на пропитавшейся моей болью постели и смот-реть постоянно на дверь и вновь просто мечтать умереть. Прямо сейчас. Если бы можно было отключить все органы чувств…если бы можно было остановить это упрямое сердце, не желающее заткнуться навеки, если бы можно было прекратить эту пытку ожиданием. Оно…ужасно. Оно чудовищнее. О, оно куда более чудовищно, чем тот, кто ждёт своего часа там, за дверью. Нелюдь, который одним своим присутствием заставляет хотеть разо-драть собственную грудь своими же руками и выдрать к чертям трусливое сердце. Я лов-лю себя на том, что согласна бросить к его ногам этот бесполезный кусок трепещущей плоти, пусть топчет, пусть сожжёт дотла, сожрёт, пусть измывается, сколько хочет над ним, вымещая всю ненависть к Вороновым, но только больше не мучает меня этим ожи-данием смерти. Он по ту сторону ждёт своего часа. А я жду его. Жду и боюсь. Дрожу от этого пронизывающего страха.
Мама верила в Бога. Отец — нет. И Макс тоже — нет. Но ведь Бог должен быть. Где-то должен быть тот, кто способен пожалеть, защитить, утешить, спасти. Кто-то более могу-щественный, чем Нармузинов. Он должен быть, но почему каждый раз его власть и сила заканчиваются, как только дело доходит до меня. Каждый. Проклятый. Раз. И он опять беспомощно разводит руками, оставляя меня одну. Против самого дьявола. Он в который раз демонстративно отворачивается, будто ему наплевать на меня…О, да…Господь не
даёт испытаний, которые мы не в силах пройти. Дааа, своим безразличием ко мне он словно говорит, что я должна справиться сама. Он верит в меня? Тогда почему он не дает мне никакого оружия? Почему не даёт никакой защиты, оставляя одну, слабую, истощён-ную бороться с самым злым из всех своих демонов. Они ведь тоже все его создания.
Или это его наказание для меня? Но за что? Насколько сильно я должна была согрешить в прошлой жизни, что в этой он меня испытывает ТАК.
И я не справляюсь. Я совершенно не справляюсь в этой битве. Несмотря на то, что зову. Обращаюсь к нему с момента похищения. Зову раз за разом, обещая что угодно. Искренне бесполезно. Всё-таки Макс был прав. Нет никакого Бога. Есть только дьявол, который иногда помогает нам. Но ровно для того, чтобы потом, когда ему заблагорассудится, тогда настанет самый удобный, самый лучший момент, сбросить вниз. В самую пучину ада. Дать ощутить всю ту бездну боли, что ожидает нас там. Глухой к моим молитвам, так же, как и все те люди, что окружали меня тут. Мама, прости. Я не смогу. Я не смогла до сих пор…не справлюсь и дальше. Потому что Я думала, что не боюсь умирать, думала, что привыкла умирать. еще тогда…вот только с каждым новым разом умирать всё больнее. Иногда мне кажется, что я не слышу собственного дыхания, и пульса у меня давно уже нет, одна пустая, почти прозрачная оболочка осталась. А под ней — ничего. Абсолютное, гнетущее ничто внутри меня, приправленное лишь животным страхом.
Схватиться за виски, сильно сжимая их, изгоняя эти унизительные мысли из головы. Мысли, пропитанные собственной никчёмностью.
Господи, как я могла вообще до них дойти?! И тут ощутить, как нахлынула злость. На него. За них, за слабость эту жалкую. Это он виноват. Он — их главный источник. Саид Нармузинов. Ведь это он умело ломает, унижает, убивает последние остатки гордости, позволяя появляться этим ядовитым мыслям. Еле сдержала горькую усмешку. Словно дрессирует. Потому что так, как он, ведь так не поступают с людьми. Впрочем, и с собаками тоже. Правда, что он тогда сказал? Моё положение в этом доме ниже, чем у его собаки.
Собраться. Мне всего лишь нужно собраться. Вспомнились сова Макса о том, что, если где-то есть вход, значит, оттуда должен быть и выход, даже если через проделанную в стене дыру. Мне нужно просто держаться за эту мысль. Шанс сбежать есть всегда. Нужно просто дождаться подходящего момента.
* * *
Стоило только сделать шаг вниз, с верхней ступени небольшой лестницы, которая выводила из дома, как сердце замерло в ожидании. Показалось, что сейчас вообще остановится. От страха. И навсегда. А потом будто вскачь кинулось. Грооомко. Как же громко забилось. Наверное, сейчас разбудит всех обитателей этого ада. Но я же Воронова. Я не его цепная собачка, я не могу быть безропотной пленницей врага моей семьи. Я справлюсь. Шаг за шагом. Стараясь не привлекать внимания стоящего немного поодаль и спиной ко мне шкафоподобного охранника. На носочках пройтись по направлению к тем самым черным воротам. Нет, сейчас я, конечно, не смогу выбраться отсюда. Мне бы хотя бы понять, что еще есть на участке. Где можно спрятаться в случае чего.
Взгляд зацепился за розы. По с правой стороны от входной двери росли розы. Аккуратной сплошной клумбой. Почему-то стало жутко от взгляда на них: кроваво-красные, пусть и аромат источали потрясающий. Но этот цвет. Он правда напоминал капли крови. Целое кровавое озеро, разлившееся на одной стороне газона. Невольно остановилась, любуясь ими. Как может быть что-то прекрасное одновременно настолько же и ужасным?
