Книга Бесконечные вещи, страница 24. Автор книги Джон Краули

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бесконечные вещи»

Cтраница 24
Эй, Ариэль, сюда! Бери и лишних,
Чтоб не было нехватки, быстро, ну!
Не говори, смотри, молчи! (Нежная музыка.) [146]

Позже, в том же месяце, в залитом светом факелов зале, за облачными небесами Иниго Джонса (синий холст и обшивка), три придворных дамы в платьях, сшитых по их собственным рисункам, глубоко вздохнули, прижали руки к груди и улыбнулись друг другу. Три богини: Ирида, Церера, Юнона. Под восхищенные аплодисменты они спустились с неба и шагнули вперед.

Честь, богатство, брак желанный
И приплод, от неба данный,
Что ни час, то ликованье —
От Юноны вам желанье.
Урожайной жатвы волны,
Закрома, овины полны,
Гроздья сочные берутся,
От плодов — деревьям гнуться.
Пусть весна до тех пор длится,
Как уж жатве появиться,
Скудости забыть названье —
От Цереры вам желанье.

Входят несколько жнецов в соответствующих костюмах; они присоединяются к нимфам в грациозном танце; ближе к его концу Просперо неожиданно подымается и говорит:

Я и позабыл
Про Калибана с шайкой. Заговор
Против меня. Минута исполненья
Сейчас наступит.
(К духам.)
Хорошо. Довольно.
Раздается странный, хриплый, неопределенный звук, и видения тяжело рассеиваются [147].

Они рассеиваются. Тяжело, то есть печально или горестно. Исчезают в самый разгар.

Пирс, стоявший на улице перед Банкетным залом — новым (1630), а не старым, который давно уже поглощен подвалами Министерства обороны, — внезапно сказал, громко, с печалью и удивлением:

— Он знал.

Банкетный зал был Закрыт на Реконструкцию. Он был укрыт синим пластиковым брезентом, который мягко надувался в холодном дымном воздухе, как будто здание плыло под парусом. Облако дорожного смога вокруг него поднималось и опускалось.

— Он знал, — повторил Пирс. — Как будто он знал.

Как будто он знал. Как будто Просперо знал, а, значит, и Шекспир знал. Как будто он знал то, что никак не мог узнать.

Пирс записал эти слова в красную записную книжку; он сидел в чайной лавке Лайонса, окна запотели на морозе, стук кружек, запах бекона и тостов. Перед ним лежала только что купленная в смитовском [148] ларьке «Буря», издание Паффина [149], в мягкой обложке, открытая на IV акте.

Как только Просперо вспоминает о заговоре и готовящемся преступлении, он немедленно прерывает представление и приказывает всем убираться, даже если говорит это детям: Молчи, ни слова, не то исчезнут чары [150]. А это означает, что чары уже исчезли. И, когда его новоиспеченный зять Фридрих, то есть Фердинанд, смотрит так взволнованно, как будто чем-то испуган, Просперо говорит ему, что спектакль окончился, что актеры были духи, а не богини любви и плодородия, и что они все растворились в воздухе. И не только это, но и все надежды и амбиции его зятя, все башни, дворцы и храмы, весь мир — огромный шар земной, со всем, что есть на нем — тоже не материальны, и мы сами созданы из того же, что и сны. Как он мог такое сказать, что он имел в виду, разве Шекспир не понимал, кто его слушал? Говорил ли он с собой или с ними, и как он мог знать, чем закончится эта свадьба и связанные с ней надежды и ожидания? Что, как и эти бестелесные комедианты, они растают, не оставив следа.

Вероятно, только этим и был занят Шекспир: в самые обычные драмы он привносит столько чувства, намного больше чувства, чем требуется. Может быть, после этой новой маски он, говоря театральным языком, собирался вернуть историю в правильное русло; может быть, в этот день и это мгновение Просперо был показан обычным рассеянным волшебником, попавшим в ловушку собственных интриг. Но это не то ощущение. Нет. Возникает ощущение, что это конец всех благословений.

Через Северное море на пароме, который направляется в Хук-ван-Холланд [151] и на Континент, холодный океан чуть ниже его кровати, трое его соседей по каюте негромко посапывают, Пирс сидит при свете крохотной лампы, читает, потом пишет.

Почему Просперо отказывается от своей магии?

Поможет ли ему великая магия, которой он располагает, в Милане, куда он направляется? Построить лучший мир, новый мир? Или все, что он знает, можно использовать только в этой истории на этом острове, и больше нигде? Больше нигде, говорится в его пьесе. Что Шекспир знал и кого он этим предупреждал?

Удары гонга, звон колокола, низкий гул дизелей.

Почему от магии отказываются, когда в игру вступает настоящий мир? Именно это я и должен узнать? Что история магии будет длиться, пока от магии не отказались?


Из Хука он поехал в Гаагу на местном поезде или трамвае; поезд магически шел из города в глубинку, мимо крошечных опрятных мокрых ферм, коричневых и серых, останавливаясь на перекрестках, чтобы впустить и выпустить людей, одетых в коричневое и серое. В соответствии с указаниями, он вышел в сером пригороде, там, где в конце улицы находилось консульство Народной республики Чехословакии [152]. Ничем не примечательное здание, которое могло быть небольшой клиникой или даже частным домом. Внутри два молодых человека в открытых рубашках и кожаных куртках, стандартные молодые люди, один из них был с бородой, без церемоний поприветствовали его и помогли заполнить бумаги, необходимые для получения визы. На стене — чешский флаг, с серпом и молотом [153]. Они переписали цифры из его паспорта, сфотографировали его, задали целый ряд личных вопросов, не имевших отношения ни друг к другу, ни к чему-нибудь иному, — как будто случайно подобранных для проверки его памяти или, может быть, правдивости, подумал он со смешным уколом паранойи. И они дали ему визу, как кажется, с удовольствием. Внутри была его фотография: темный свитер с воротником, взъерошенные волосы, черная пиратская борода, сердитый взгляд — поможет или навредит? Нарушитель спокойствия или обычный путешественник? А это имеет значение? На вид он казался симпатичным, но только не себе, вероятно. Другие пассажиры маленького поезда, который шел в город, наблюдали, как он изучает фотографию.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация