Ладно, об этом позже.
– Здравствуй, о поразительный! – сказала Юля орлу.
Бронзовый орел молчал и простирал крылья, готовый отправиться в полет.
– Я так понимаю, что полеты по удивительным местам планеты закончены. Да-да, я сама виновата, полезла в твой механизм неуклюжими лапами… Но будущее? Это сильно. Меня как-то даже в дрожь бросает от такого.
Орел смотрел вперед равнодушно: мол, не хочешь – не летай.
– Да, могу не летать. И навсегда распрощаться с чудесным. Нет, не могу!
Ей показалось, что глаз орла блеснул: я знал, что ты без полетов не сможешь.
– Кстати, спасибо тебе за Англию! За то будущее. Это же роскошно, если мы через десять лет будем ездить в такие места… Степа, наверное, остался в отеле, спал допоздна, а мы с Яськой пошли гулять по берегу… М-м, тернеровские места! Мечта. Правда, выросший Яся – капризун еще тот. Не хочет он в математический класс, хм. Ну, возможно, мы тут еще что-нибудь поправим… Будущее ведь не вырезано топором? Можно поправить?
Орел молчал, но теперь в его позе Юле чудилось нетерпение, словно он хотел поскорей оторваться от своего пьедестала.
– Хорошо, – выдохнула Юля. – Рискну, – она быстро открыла нижнюю крышку и взялась за стрелку таймера. – Милый орел, покажи мне нас через… ну, через год.
Взмах темноты – и она оказалась посреди потрясающей красоты. Здесь безмятежно-голубое небо встречалось с синим морем. На волнах играли бриллиантовые блики, волны резал элегантный крошечный катер, а у горизонта маячило белое пятнышко парусника. Море начиналось внизу, у скал. Поднимаясь выше, скалы обрастали зеленью, а еще выше зелень превращалась в террасные сады. Через глянцевитую листву проглядывали желтые бока крупных лимонов. Дальше за складкой холма виднелся город с черепичными крышами, поднимался барочный собор с майоликовым, будто влажным синим куполом. К горному склону, как атласная серая лента, липла дорога, и по этой дороге вдоль моря мчались машины. Райскую картину портили лишь две вещи – тяжелый, сдавливающий гул и стремительно нарастающая головная боль.
Приблизилась одна из них – красный кабриолет. Юля, парившая над дорогой, вдруг очутилась в автомобиле. За рулем она увидела себя. («Ооо! Ой, мама! Ура!» – мысленно завопила Юля-наблюдательница. Давно у нее были мысли пойти учиться вождению, но сначала беременность, потом Яся – как-то было не до того, а главное, она сомневалась, получится ли у нее.) Руки Юли так небрежно лежали на руле с логотипом-звездой, будто водить «Мерседес» по дороге-серпантину среди лимонных садов было для нее самое привычное дело. На соседнем сиденье было установлено детское кресло, и в нем, зажав в кулаке плюшевую лошадь, с серьезным, сосредоточенным видом восседал Яся (на вид ему было года два). На заднем сиденье лежал серебристый чемодан и бумажный пакет, из которого выкатывались персики.
«Позвольте, а где Степа?»
Ветер ласково прокатывался через красный кабриолет и мчался дальше: ерошить темные лимонные деревья и пушистые пинии, пускать барашки по синим волнам. В воздухе, как крыло бабочки, трепетал Юлин крепдешиновый шарф. В ушах ее сверкали сапфировые цветы, кожу позолотил легкий загар, глаза, смотревшие на дорогу, чуть щурились.
«Орел, миленький, где мой Степа?» – забеспокоилась Юля-наблюдательница. Вместо ответа она слышала лишь гудение. Ее мигрень становилась все сильнее.
– Ясь, что скажешь про Амальфи? – спросила Юля за рулем, бросив секундный взгляд на сына. – Как тебе, понравилось? Хотел бы там поселиться? Море, пинии, древнейший собор… Свежая моцарелла. А?
– Э! – недовольно мекнул Ярослав.
– Да, туристов многовато. Когда мы с тобой влезли – стало просто не протолкнуться. Ну что поделать, если в городе есть что-то заслуживающее внимания, значит, там будут туристы. Если выбирать между тишиной в Тобольске и толпами во Флоренции, лично я выберу Флоренцию. М-м, Флоренция… Возможность бродить по залам Уффици, хоть каждый день встречаться с «Весной» Боттичелли, с мадоннами Филиппо Липпи, Перуджино, Рафаэля… Выйти на площадь Синьории, а там сразу – «Давид» Микеланджело. А над городом парит, как воздушный шар, купол Брунеллески, и в баптистерии – византийские мозаики с райскими садами. Как это удивительно, Ярослав Степаныч, когда можно выбирать, где будешь жить… – задумчиво произнесла Юля.
«Послушай, Юля, тебе поговорить не с кем? Почему ты разглагольствуешь о таких вещах с младенцем? Епрст, где, в конце концов, Степа?!»
– А мы можем выбирать, спасибо Степе! – воскликнула Юля за рулем. Почему-то вид у нее был не слишком счастливый.
Красный «Мерседес» свернул по серпантину в глубь горных зеленых складок, приблизился город с рыжими черепичными крышами, с величественным собором из песчаника… «Продолжать?» – спросил бестелесный шепот. Терпеть мигрень больше не было сил, и Юля сказала: «Хватит».
Тут же итальянское побережье пропало.
– Тяжелое это дело – заглядывать в будущее, – сморщилась Юля, ощупывая голову. Мигрень отступала медленнее, чем в прошлый раз. Тишина хранилища действовала как прохладный компресс.
– Я не очень понимаю, – Юля грозно посмотрела в глаза бронзовому орлу, – почему ты не показал мне Степу?
Глава 14
Неделя промелькнула росчерком и наступила суббота. Богдан обещал приехать на утреннем поезде, который прибывал в Домск вскоре после полудня. Город заливал зной, градусник в тени показывал двадцать восемь, дальний конец Таврической улицы от жары стал зыбким. Майя поправила сливочно-белую шляпу, бросавшую сетчатую тень ей на лицо, и перешла дорогу, направляясь в парк.
От входа с памятником основателю парка, врачу с купеческой бородой, который счастливо умер в 1913 году, избежав войны и революции, она пошла аллейкой, укрытой благословенным зеленым сумраком от смыкавшихся над ней лип. После прохлады и темноты аллеи выход на центральный круг был резким, как удар бича. Полуденное солнце выглаживало горячим утюгом асфальтовую круглую площадь и всех, кто на ней находился. Кусты по сторонам круга не давали тени. Деревья отодвинулись: не наше дело. Единственным источником прохлады был большой фонтан посередине, круглая чаша с двумя десятками струй, и возле него, как разноцветные яркие рыбки возле кормушки, толкались и двигались люди.
Они договорились встретиться в полпервого возле фонтана, после чего погулять, покататься, пообедать в одном из летних кафе – в общем, воспользоваться всем, что предлагает парк в июле. Майя издалека увидела внука с семьей: Степа стоял спиной к воде, Яся в маково-красной футболке уместился на руках у папы и крутил головой, рядом была маленькая фигурка Юли в платье с пышной юбкой, издалека похожей на поникший полосатый тюльпан.
– Мы тут как яйца на сковородке, – сказала Майя через пять минут.
Тулья ее шляпы намокла от пота. Солнце безжалостно выбеливало асфальт – или это ей слепило глаза? Она шагнула ближе к струям воды, каблук подвернулся, и Майя, пошатнувшись, упала на Степу.
