Я глотала слезы, было плевать на макияж, только крепче прижималась к нему и гладила по плечам, по волосам, чтобы унять эту боль.
– Гранд, ты не один. Я рядом, тут с тобой, – прошептала я.
– Я не могу этого сделать, Ливи. Просто не могу, понимаешь? Я боюсь сорваться сейчас, чуть не ударил тебя из-за него. Я готов был ударить, потому что ты всего лишь его дочь. Но ты ведь ни при чем, ты не виновата, ты ничего не знала, ты со мной, – от его слов становилось еще хуже внутри, ком, который сжимал горло, не давал дышать. И я судорожно хватала ртом воздух и беззвучно плакала.
– Я… я… Гранд, господи, – не могла сказать ни слова.
– Моя малышка, ты всегда будешь со мной, правда? Я пойду туда, если ты пообещаешь мне, что больше никогда не увижу его. Не могу жить теперь просто так, я готов сам на убийство из-за прошлого. Но ведь ты забыла, что я сделал, ты живешь. Ты любишь меня. Ведь так? – спрашивал он, смотря на меня блестящими глазами, из которых катились слезы.
– Конечно, люблю. Всегда буду любить, Гранд, – облизав губы, произнесла я.
– И как только это окончится, мы уедем, да?
– Да.
– Скажи, ведь ты не знала ничего, ты ведь не могла так поступить со мной? Ты же моя, ты мое прошлое и настоящее, и теперь единственное, что у меня осталось. Никогда не уходи от меня, обещай, что никогда так подло не обманешь и не предашь.
Господи, какой ты урод! Я ненавижу тебя, ни за что, никогда в жизни больше не буду молиться, не буду ходить в церковь. Потому что сейчас ты заставляешь меня врать, снова и снова. За что? Тебе не хватило всей той боли, что я пережила? Не хватило того, что готова умирать постоянно, чтобы не видеть этой муки в его глазах? За что ты так со мной?
– Нет, – едва слышно ответила я.
– Я люблю тебя, Ливи, – прошептал он, обнимая меня.
А я ненавидела себя за это. Ненавидела весь мир, кроме него. Не могла потерять, знала, что будет плохо, знала, что буду корить себя всю жизнь. Но слаба. Я женщина и слаба в своих страстях и предпочтениях.
– Гранд! Лив! Какого хрена? Вы совсем оборзели! – закричал Тео, а я начала дышать, подняв голову с плеча Гранда.
– Все будет хорошо, мы уедем, куда захочешь. Только прошу тебя, не надо бойни, Гранд. Не надо, – взмолилась я, смотря в блестящие глаза.
– Только ради тебя, а потом не смогу остаться в стороне. Я потребую ответов, сатисфакции, наконец. И ты будешь со мной, ты будешь на моей стороне. Обещаешь это? – твердо спросил он.
– Обещаю, – кивнула я.
– Черт, вы совсем ума лишились! – заорал брат уже рядом.
Я выпуталась из его объятий и, не смотря на брата, пробежала мимо него. Отвратительный день, а начиналось все так хорошо. Как была прекрасна ночь. И все разрушилось. Я должна была сама сказать ему. А сейчас уже поздно, и я могу только гадать о последствиях.
Пролетев вверх по лестнице, мимо обескураженных мамы и других женщин, я захлопнула дверь в нашу спальню.
Надо терпеть. Надо. Должна. А потом я увезу его подальше, я запудрю ему мозги, чтобы Гранд не думал больше о прошлом, попытаюсь убедить. Только мне необходима помощь, но ее неоткуда было ждать. Больше неоткуда.
Поправив макияж, я уже торопливо спустилась вниз и прошла к шатру. Гранд стоял там, не отвечая ни на вопросы, ни на проклятья своей матери. Одинокий и обозленный.
– Все хорошо, – как мантру повторила я, подойдя к нему и взяв его руку в свою.
– Только ради тебя, – процедил он.
– Спасибо, Гранд. Я люблю тебя, мы со всем разберемся, – прошептала я, поцеловав его ладонь.
– Так, все! – хлопнула в ладоши организатор. – Оливия, ты идешь первой, – сказала она мне и вложила в руки букет, от которого меня затошнило.
Я кивнула и встала на свое место. Было ощущение, что я иду на эшафот. Да, это неправильно. Но это не моя жизнь, не мои решения. Решать должны только папа и Патриция. Музыка заиграла, а я не могла улыбаться. Но заставила себя, вышло, наверное, ужасно, но было плевать.
Прекрасный день, замечательный, только погода была не согласна. Тучи над свадебным шатром сгустились, обещая грозу не только на небе, но и в моей жизни. Должна была заметить. Должна, но не придала значения. И теперь под звуки арфы я иду по проходу, цепляясь за букет, который выбирала сама. А внутри горечь и печаль, сердце болело, стонало и извивалось внутри. Не видела ничего: ни украшенного убранства, ни цветов вокруг, ни опускающихся сверху нитей с камнями, ни счастливого отца, ни регистратора брака, ничего. Одна пустота.
Встав на свое место, повернулась и смотрела на папу. А он не замечал никого, кроме своей невесты. Не готова была повернуться и наблюдать за Грандом, который вел ее. Я была прикована к человеку, который разрушил столько жизней. Ненавидела, готова была разорвать, уничтожить и сама сорвать свадьбу.
– Доченька, все хорошо? – спросила мама, и я моргнула.
– Да, – сухо ответила я.
– Ты бледная, и тебя немного шатает, – описала она мой вид.
– Не знаешь почему? – язвительно спросила я и передернула плечами.
Гранд подвел Патрицию к отцу и даже не посмотрел на него, а, обогнув, встал рядом со мной. Кто-то шикнул, но, видно, Гранд показал, что сейчас взорвется, и нас оставили.
Патриция удивленно обернулась, и я кивнула ей, протягивая руку для ее букета. Она нервно улыбнулась и передала мне его.
– Не могу смотреть на это, – прошептал Гранд.
– Знаю, потерпи, это их решение. А потом… потом сам расскажешь ей все, – попросила его, и он обнял меня за талию, прижимая к себе, как броню.
Да, со стороны мы выглядели как влюбленные, которые не готовы расставаться даже на минуту, но все было не так. Он держался за меня, чтобы помнить о своем обещании, чтобы не сорваться, я ощущала это по его быстрому дыханию и силе, с которой он обнимал меня. Терпеть. Улыбаться и терпеть.
– Пусть те, кто против этого брака, скажут сейчас или молчат вечно, – произнес регистратор, а я затаила дыхание.
Тишина, казалось, начала потрескивать, как и еще немного мои ребра. Но ждала, надеялась, верила.
– Ливи, – простонал Гранд.
Судорожно вздохнула и, передвинув один букет на локоть, сжала его руку.
– Я рядом, здесь, с тобой. А это… – не знала, что сказать, и только облизала пересохшие от волнения губы.
– Я знаю. Знаю, малышка. Только не плачь. – Ощутила поцелуй в волосы, но расслабиться не смогла.
Это оказалась самая худшая свадьба в мире, это был мой ад. Такого нервного потрясения я не испытывала за всю свою жизнь. И боялась, что откажет сердце или разум.
На долю секунды перед глазами появились черные точки, и я покачнулась. Сильная рука прижала меня к себе, а вторая помогла не рухнуть на пол.
