– Тук-тук… – из-за двери послышался голос Платонова. – Можно?
– Заходи! – громко сказала Анна.
В палату вошел Павел и поставил на стол пакет.
Она улыбнулась:
– Могу поспорить, что ты принес апельсины.
– Ну да… – Он засмущался. – А что еще приносят в больницу? Я же не знаю.
– Ну, рассказывай. Есть что-то новое?
– Сегодня утром в дежурную часть явился с повинной сосед Колодяжных.
– Тот самый мужичок? – уточнила Анна.
– Ну да… Это он рассказал Колодяжному о штурме дома, когда тот позвонил, чтобы разузнать обстановку. Видать, осознал, что сболтнул лишнего.
– После этого звонка Колодяжный послал меня подальше, а точнее – в Тамбов. – Анна устало прикрыла глаза и поворочалась в постели, принимая удобное положение.
– Болит? – спросил Клейменов.
– Терпимо.
– В Тамбов он вас отослал, чтобы выиграть время. Хотел успеть покончить с собой и убить жену, – уверенно продолжил Платонов. – Пожар в его дачном домике не случайность, а способ свести счеты с жизнью.
– Ну да… – проронила Анна.
– Скажите! Что ожидало Колодяжного в случае задержания?
– Не мне тебе рассказывать – суд и пожизненный срок.
– Вот он и решил: чем гнить в застенках до конца своей жизни, лучше сгореть.
– Красиво рассказал. Молодец, – улыбнулась Анна. – Помнишь, мы с тобой говорили про третий пункт?
– Третий признак невывозного дела? – спросил Павел. – И что?
– Вот тебе ярчайший пример, практически иллюстрация. Применение убийцей изощренных способов совершения и сокрытия преступления.
– Колодяжный… Хитрый был, черт… – Платонов покрутил головой. – Но мы его сделали.
– Послушай, Павел, пока я здесь прохлаждаюсь, на тебя ложится вся бумажная волокита, – напомнила Анна.
– И долго вы будете здесь… – Замявшись, он повторил: – Прохлаждаться.
– Врачи говорят, не меньше недели. – Она улыбнулась: – Но я обещаю, что выпишусь раньше.
– Короче, не бросите меня одного на растерзание акулам Стратонова, – сказал Платонов и, услышав, что кто-то скребется в дверь, громко сказал: – Татьяна, заходи, я уже здесь.
В палату вошла Краюшкина, и Анна спросила:
– Значит, пришли вместе?
Та кивнула.
– Меня задержал Бернарделли.
– Он тоже здесь?
– Нет. Просто позвонил, и я говорила с ним в коридоре.
– Сказал что-то новое?
– Ну да. – Краюшкина уверенно зачастила: – Профиль ДНК Колодяжного совпал с профилем убийцы. – Она хлопнула в ладоши, словно стряхнула с ладоней песок. – Все! Следствие по делу закончено!
– Ох-ох-ох… – обронил Клейменов.
– Что такое? – насторожилась Краюшкина.
– У вас, молодых, все слишком просто.
– А разве не так?
– Если бы молодость знала, – сказал Клейменов. – Если бы старость могла.
Немного подумав, Татьяна Краюшкина посмотрела на Павла:
– Ну, вроде все… Идем?
– Зачем? – удивился тот. – Давай побудем еще.
– И-и-идем… – пропела Краюшкина и многозначительно указала взглядом на Анну, а потом на Клейменова.
– А-а-а… – протянул Платонов и двинулся к двери.
Они вышли. Клейменов и Анна снова остались наедине, и Николай попросил:
– Пообещай, что скоро приедешь.
– Обещаю.
– И что не будешь ждать лета.
– Не буду. – Она притянула к себе его руку и поцеловала. – Ну, все, иди. Не то опоздаешь на поезд.
Николай наклонился и поцеловал Анну в губы.
– Тебе ничего не нужно?
Она указала взглядом на градусник, который лежал на тумбочке:
– Скажи медсестре, что я измерила температуру.
– Сделаю. – Николай снова ее поцеловал на прощанье. – С дороги я позвоню.
Закрыв глаза, Анна притихла. Было слышно, как хлопнула дверь и шаги Клейменова затихли в конце коридора.
Ей сделалось грустно и одиноко. Она будто выпала из мощного, хорошо отлаженного механизма и оказалась ненужной деталью. В такие минуты приходило осознание того, что без работы жизнь не имела смысла. Вот если бы…
Додумать эту мысль и подобрать для себя альтернативу Стерхова не успела, потому что открылась дверь и в палату кто-то вошел.
Она открыла глаза и увидела перед собой белый халат.
– Сестра? – Анна перевела взгляд повыше и тихо сказала: – Я так и знала, что ты вернешься…
У кровати в докторской шапочке и белом халате стоял Колодяжный. Его лицо исказилось злобной гримасой:
– А я всегда возвращаюсь, чтобы наказать виноватую.
В голове за одно мгновение пронеслось множество фраз, которыми Анна могла бы его остановить или, по крайней мере, задержать до прихода медицинской сестры.
Но Анна выбрала самую глупую:
– Я не в твоем вкусе.
– Что? – Он удивленно замер.
– Тебе нравятся женщины поменьше, а у меня рост – сто семьдесят шесть.
– Заткнись. – Колодяжный быстро пришел в себя и стал медленно приближаться к Анне. – Расслабься, будет не больно.
Он прыгнул на кровать и, расставив ноги, оседлал лежавшую Стерхову, потом обеими руками сдавил ее горло. Чтобы уменьшить давление, она, извиваясь, схватила его запястье одной рукой, а второй – пошарила по тумбочке и, нащупав градусник, вонзила его в глаз Колодяжному.
Он взвыл, схватился руками за лицо, и Анна столкнула его на пол, а потом сама скатилась с постели.
Но когда она оказалась на полу, Колодяжный успел встать и пнуть ее в бок. Дождавшись, чтобы он снова занес ногу для удара, Стерхова нанесла ему сокрушительный удар в пах.
Колодяжный взревел, как раненый вепрь, скрючился и рухнул на пол. Похоже, от боли он потерял сознание. Анна перевернула его на живот, села сверху и завела руки за спину.
Вздохнув, она в изнеможении прошептала:
– Когда противодействия нет… равновесие невозможно…
Очнувшись, Колодяжный прорычал:
– Что?!
И она ответила:
– Так сказал Андре Моруа.
– Сука! Я вырву тебе кадык! Перережу горло! Трахну! Располосую тебя ножом! – Он дернулся, но тут же получил удар по голове.
– Пора тебе поменять привычки, – сказала Анна. – Сильнее тот, кто находится сверху. Понял?
Дверь распахнулась, и в палату вошел Клейменов.
