– Это была не просьба, а шантаж.
– Значит, преступный сговор. Тот самый, третий признак невывозного дела: изощренный способ совершения и сокрытия преступления.
– При единственном и очень важном условии, – заметила Анна.
– Не понял…
– Утверждение справедливо в том случае, если убийца – Усков. А это еще не доказано.
– Убийца не убийца, а дело зачистил как надо.
– Нужно разбираться, – сказала Анна и вдруг проронила другим, задумчивым тоном: – Послушай…
– Что? – насторожился Платонов.
– Мне нужно достать фотографию молодого Ускова.
– Да где ж ее взять? – Чуть подумав, Павел предположил: – Можно запросить в управлении. В его личном деле она наверняка есть.
– Нужно неофициально.
– Поговорите со Стратоновым, пусть поможет.
– Нет… – она покачала головой. – Возникнет слишком много вопросов. Что, если ты попросишь Краюшкину? Кажется, у вас неплохой контакт.
Павел на глазах посерьезнел.
– Я так не могу, Анна Сергеевна.
– Как?
– Личные отношения с делами не путаю.
– Прости. Конечно, ты прав.
Усевшись за стол, Павел сосредоточенно уставился на раскрытые документы, но по лицу было видно, что разговор его огорчил. Просидев так несколько минут, он взял телефон и набрал чей-то номер:
– Усков рядом с тобой?
Не подавая вида, Анна прислушалась.
Платонов продолжил:
– Один вопрос. В отделе кадров у тебя кто-нибудь есть? – И, помолчав, сказал: – Нужна фотография Ускова из его личного дела. Ну да… Желательно, где он молодой. Сможешь? – Получив ответ, Павел перевел взгляд на Анну: – Татьяна сказала, что позвонит подруге.
– Усков не слышал?
– Она уехала одна, на автобусе. Он – позже, на машине.
Стерхова благодарно улыбнулась:
– Значит, ждем?
Ожидание было недолгим. Спустя полчаса дзынькнул телефон, и Павел сказал:
– Пересылаю вам.
Открыв сообщение, Анна увидела фотографию темноволосого молодого человека со старомодной прической.
– Пришло? – осведомился Платонов.
– А это точно Усков?
– Точнее не бывает. Татьянина подруга сфоткала в личном деле.
– Выношу тебе благодарность, – сказала Анна. – Татьяне вынесу позже.
– Премного буду обязан, – ответил Платонов. – Теперь я ухожу. Точнее, уезжаю в Двуреченск.
– Зачем?
– Есть сведения, что сменщица Макаровой работает там в аптеке.
– Как ее фамилия, кстати?
– Ивлева.
– Надо запомнить. Теперь иди.
Дождавшись ухода Павла, Анна позвонила на домашний телефон Колодяжных. Трубку взял хозяин дома.
– Это Стерхова, – представилась она. – Валентин Егорович, могу попросить вас приехать ко мне в управление?
– Меня? – удивился Колодяжный.
– Вообще-то мне нужна Елена Васильевна, но я полагаю, одну ее вы не отпустите.
– Приеду с ней. Когда вы хотите?
Немного помолчав, Анна спросила:
– Что, если сейчас?
– Какая бесцеремонность! Почему не предупредили заранее?
– Приедете или нет? – переспросила она.
– Приедем…
В окончание разговора она хотела сообщить, что пропуска будут на проходной, однако не успела сказать ни слова. Дверь с треском распахнулась, и в кабинет ворвался разъяренный Усков.
– Что это значит?!
– Простите?.. – Анна отключила телефон и с удивлением взглянула на него: – Почему не уехали в Качинские Дачи?
– Копаете под меня?! Высматриваете?! Вынюхиваете?! – Он тяжело протопал до Анны и навис над ее столом: – Чего вам надо?!
– Чтобы вы сели…
– Чего-о-о? – протянул Усков.
– Садитесь! – рявкнула она.
Он резко сел.
– Зачем вы пришли? – жестко спросила Стерхова.
– Узнать, для чего понадобилась моя фотография, – сбавив тон, осведомился Усков.
– Уже доложили… – Она покачала головой. – Ну что ж, давайте начистоту. Есть основания подозревать вас в убийстве гражданки Паниной. Так будет доходчиво?
– Да я же сам расследовал это дело!
– Вы не расследовали, а заметали следы. А это – две большие разницы, как говорят в Одессе.
Усков жалобно рассмеялся:
– Да что же это такое…
– И, чтобы не тратить время, давайте я перечислю все, что у меня на вас есть.
– Показания моей матери? – с издевкой спросил Усков. – И где они? Покажите!
– Я знаю, что Бернарделли по вашей просьбе их уничтожил.
– Что еще натрепал этот маразматик?
– Оглашаю весь список: потерянная зажигалка, отпечатки пальцев на двери, звонок на домашний телефон Паниной за полчаса до убийства. И в качестве бонуса к уже сказанному – приостановка следственных действий. – Прищурившись, Анна предупредила: – Вам лучше рассказать мне всю правду. Обещаю, что все равно до нее докопаюсь. Но только тогда у нас с вами будет уже другой разговор.
Усков вдруг притих и опустил голову. Прошло какое-то время, прежде чем он решился заговорить:
– Чтобы доказать свою невиновность, готов добровольно сдать кровь для анализа ДНК.
– Это – завтра. Сегодня вы все расскажете.
– Нравилась мне она, – тяжело обронил Усков.
– Панина?
– Кто же еще…
– Преследовали ее?
– Да ну!
– У меня есть свидетельские показания.
– Несколько раз встретил после работы, два раза посидели в кафе. Как там его?.. – Усков наморщил лоб, припоминая название. – «Сытый Гусь»! Я даже подрался там из-за Паниной. – Он покачал головой. – Молодой был дурак.
– В кафе подрались?
– Ну да, в «Сытом Гусе». Мы его между собой «Гусем» называли.
– С кем подрались? Почему? – уточнила Анна.
– Был там один… Пялился на нее.
– Посетитель?
– Да нет, поваренок какой-то. Парень лет двадцати пяти.
– Меня интересует вечер, когда произошло убийство, – сказала Анна. – Где вы были?
– Вернулся домой от друзей, выпивший, конечно. Праздник все-таки… И черт меня дернул позвонить Валентине! Она взяла трубку, а я сразу положил. Решил: если она дома, почему бы не зайти?
