– Ну как же вы не поймете! – с отчаянием вскрикнул Бернарделли. – Я никого не убивал!
– А вас никто в этом не обвиняет. Вы боитесь Ускова и скрываете нечто важное, что может помочь следствию.
– Ошибаетесь. Мы с Усковым друзья.
– Я стреляный воробей и не первый год в следствии. Могу отличить разговор шантажиста с жертвой от дружеской беседы друзей. Я слышала, как вы сказали Ускову, что не хотели выполнить его просьбу. Что это за просьба? И чем он вам угрожал?
По телу Бернарделли прокатилась волна нервной дрожи. Собравшись с силами, он произнес:
– Все началось с того, что я снял отпечатки с входной двери в доме Паниной. А когда пробил их по базе, то выяснил, что они принадлежат Ускову.
– По долгу службы он прибыл на место преступления и мог взяться за дверь. Что же вас удивило?
– Только одна мелочь… – Бернарделли невесело усмехнулся. – Сущий пустячок.
– Хватит темнить.
– Все дело в том, что Усков прибыл на место преступления после того, как я снял его отпечатки с двери.
– Так… – Анна задумалась. – Вижу по вашему лицу: там было что-то еще.
– Было, – кивнул Бернарделли.
– Что? Говорите.
– Новая зажигалка в тряпичном чехле, которую нашли возле крыльца. Я сделал несколько фотографий.
– При чем же здесь Усков?
– Дайте доскажу, не то я собьюсь, – ворчливо проронил Бернарделли.
– Ну, хорошо, говорите.
– На этой зажигалке обнаружились мои отпечатки.
– Ого! Это уже кое-что! – Анна удивленно откинулась на спинку кресла и застыла в ожидании объяснений.
– Дело в том, что эту самую зажигалку я сам купил за день до этого.
– Не вижу связи.
– По просьбе товарищей в подарок Ускову. Шестого ноября, в день рождения, зажигалка была ему вручена, и, судя по отсутствию отпечатков, Усков не успел ею воспользоваться.
– Откуда вам знать, что это именно та зажигалка?
– На ее корпусе была характерная царапина. Я хотел поменять, но другой такой не нашлось.
– В такие совпадения невозможно поверить… – сказала Анна.
Дверь открылась, в кабинет вошел Павел Платонов и направился к своему столу, но Анна остановила его вопросом:
– Можешь погулять в коридоре?
– Конечно, – ответил он и вышел за дверь.
Анна снова обратилась к Бернарделли:
– Как, по-вашему, зажигалка могла выпасть из кармана Ускова?
– Зажигалка была слишком тяжелая. Если он наклонился, она не могла не выпасть.
– А зачем ему было наклоняться? – спросила Анна.
– Не знаю.
– Зажигалка упоминалась в протоколе осмотра места преступления?
– В части осмотра территории, прилегающей к дому.
– Ага… – проронила Анна. – Тот самый лист протокола, который исчез из дела.
– Я сам его вырвал, – не без усилия признался Бернарделли. – Результат дактилоскопической экспертизы с оттисками пальцев Ускова тоже украл я. И две фотографии зажигалки…
– Чем же он вас шантажировал?
Бернарделли разволновался и уже не знал, куда спрятать глаза.
– Незадолго до этого я выпил лишнего и устроил в общежитии дебош. Комендантша вызвала наряд. Слава богу, в дело вмешался Усков. Если бы не он, пришлось бы писать рапорт об увольнении.
– Усков выручил вас, и вы его отблагодарили… – Анна покачала головой: – Из-за таких, как вы, нас всех считают продажными.
– Понимаю.
– Теперь расскажите, зачем вы изъяли показания матери Ускова?
– Она, по простоте душевной, сказала участковому, что узнала об убийстве до того, как Панину обнаружили.
– Кто ей сказал?
– Усков. Он вернулся домой ночью и сказал матери, что в тридцать пятом доме кого-то убили.
– И что же участковый? Почему не обратил на это внимание следователя?
– Зачем ему лишние проблемы? – невинно осведомился Бернарделли. – Человеком он был понятливым, поэтому промолчал. Да! И вот еще что. Возможно, вам поможет. Тем вечером, незадолго до убийства, в дом Паниной позвонили. Принято считать, что ей звонили из телефона-автомата.
– А на самом деле?
– В распечатке телефонной станции значился домашний телефон Ускова.
– Распечатку вы тоже благополучно заныкали, – понятливо проронила Анна.
– До следователя она не дошла. Так же, как многое другое.
– Теперь понимаю… – сказала Анна. – Был слишком неопытным, чтобы сделать четкие фотографии, а с остальным управлялся довольно ловко.
– Вопрос стоял очень остро.
– Усков объяснялся с вами по поводу своей причастности к смерти Паниной?
Криминалист покачал головой:
– Я ни о чем не спрашивал. Просто выполнил его пожелания. Поймите же вы, Анна Сергеевна, Усков в то время был матерым волчарой, а я – желторотым птенцом.
– Об этом мы уже говорили. – Придвинув кресло, Стерхова навалилась на стол и приблизила свое лицо к Бернарделли: – А теперь скажите, Иван Лукич, каково это, расследовать убийство, делать анализы, писать отчеты, сидеть на совещаниях и знать, кто убил? Как вам удалось совместить это с общечеловеческой этикой?
– Я старался не думать об этом, – честно признался Бернарделли и, чтобы как-то оправдаться, уверил: – В последующие годы я честно выполнял свой долг.
– Ну да… – усмехнулась Анна. – Когда Усков дорвался до дела Паниной, вы двое благополучно его утопили.
– Приостановили в связи с неустановлением лица, подлежавшего привлечению в качестве подозреваемого, – уточнил Бернарделли.
Немного помолчав, Анна сказала:
– Вам следует написать рапорт, после того что вы сейчас рассказали.
– Отставка? – побледнел Бернарделли. – Я об этом не думал.
– Давайте договоримся. Пока я здесь, вы работаете и выполняете должностные обязанности. Но когда все закончится, уйдете в отставку.
– Благодарю вас!
– И, пожалуйста, Ускову о нашем разговоре – ни слова!
Глава 19. Опознание
– Можно? – Платонов открыл дверь и бочком вошел в кабинет.
Взглянув на него, Анна рассеянно проронила:
– Заходи.
– Бернарделли выскочил отсюда таким взъерошенным… Что с ним стряслось?
– Признался в незаконном изъятии документов из дела Паниной.
– Ага… – Павел остановился рядом с ее столом. – По просьбе Ускова?
