– Это мне известно: дело об убийстве Паниной и дело Макаровой.
– Вот видите, вы и сам все знаете.
– Все, да не все… Я надеялся, что в аналитической группе у меня есть свой человек. Думаете, они приехали расследовать дела прошлых лет? Нет, дорогая Татьяна Владимировна, все не так просто и безобидно. Их истинная цель – проверка нашего управления. И по результатам этой проверки будут приняты нелицеприятные меры.
– Хотите, чтобы я докладывала вам о каждом шаге Стерховой и Платонова? – сообразила Краюшкина.
– А как вы думаете, для чего я вас к ним приставил? – вопросом на вопрос ответил Стратонов.
– Мне кажется, что это непорядочно.
– Ничуть не бывало.
– А разве все мы не делаем одно общее дело?
– Сколько вам лет? – холодно осведомился Стратонов.
– Двадцать три.
– Для вашего возраста вы слишком инфантильны. Давно пора повзрослеть и стать патриотом нашего управления.
– Простите. – Краюшкина встала. – Возможно, я инфантильна, однако хорошо понимаю разницу между патриотизмом и доносительством.
– Значит, не договорились?
Краюшкина словно не расслышала:
– Могу идти?
– Идите, – сказал Стратонов.
В управление Анна Стерхова вернулась к концу рабочего дня. По дороге заехала в областной архив и ознакомилась с документами по кирпичному заводу. Она изучила списки сотрудников за тысяча девятьсот восемьдесят девятый год, нашла несколько подходящих имен и фамилий, в которых имелись нужные буквы, но вероятность знакомства с Паниной у этих мужчин практически равнялась нулю.
В коридоре, возле своего кабинета, Анна повстречалась с Краюшкиной. Та передала ей письменное разрешение на работу в вечернее время и ключ от хранилища.
До кабинета Анна добралась невероятно уставшей.
– Ну что? – спросил у нее Платонов. – Есть результат?
– Еще какой… – чуть слышно протянула она.
– Видок у вас, так скажем, не очень.
– Тридцать лет назад Савельева дала ложные показания. Но сегодня рассказала мне правду.
– И что же ее заставило?
– Может быть, совесть заговорила, а может, перестала бояться Гуляева.
– Подозреваемого в убийстве Паниной?
– Ну да. Ты же читал это дело. – Анна уселась в кресло и с удовольствием вытянула ноги. – Гуляев отсутствовал на рабочем месте в период с десяти вечера до начала первого ночи и гипотетически мог убить Панину.
– Это же здорово! – восторженно взорвался Платонов. – Давайте я завтра съезжу к этому уроду и поговорю с ним по-мужски.
– Не спеши. На эту тему нужно подумать. Что у тебя с Макаровой?
– Поговорил, но информация скудная.
– Рассказывай. – Приготовившись слушать, Анна откинулась на спинку кресла.
– В тот вечер она дожидалась сменщицу. Та, кстати, опоздала на два часа, поэтому домой Макарова возвращалась ночью. Шел дождь, и когда она заходила в подъезд, то услышала, как за ее спиной кто-то швырнул на землю раскрытый зонтик.
– По звуку определила?
– Ну да. Наверное, сворачивать зонт преступнику было некогда. Как, впрочем, и забирать.
– Что это значит?
– Зонт остался у подъезда и попал в коробку с вещественными доказательствами.
– Ты видел его?
– Конечно.
– Но почему я не заметила в перечне?
– Наверное, не обратили внимания. Рассказывать дальше?
– Слушаю. – Анна устало потянулась и прикрыла глаза.
– Когда потерпевшая вошла в подъезд, преступник схватил ее сзади и опрокинул навзничь. Но, судя по всему, она была крепкой девушкой и, несмотря на ранения и потерю крови, яростно отбивалась, а также укусила насильника за руку.
– Хорошо, если бы на одежде Макаровой криминалисты нашли его кровь, – заметила Анна.
– Позже на лестничную площадку верхнего этажа вышел сосед с фонарем. Услышав это, преступник сбежал.
– Макарова хоть что-нибудь разглядела? Комплекцию, телосложение, возраст насильника…
– Говорит, что видела смутно, со спины, когда убегал. Свет от фонаря был очень слабым.
– Ты сказал, что сменщица опоздала на два часа? – уточнила Анна.
– Это не я сказал, а Макарова.
– Не слишком ли много для опоздания?
– Ну, это как для кого, – улыбнулся Павел.
– Найди эту сменщицу и расспроси. По какой причине она тогда опоздала.
– Найти-то найду, да только она вряд ли вспомнит. Прошло столько времени.
Открыв глаза, Анна достала из сумки пудреницу, оглядела себя в зеркале, а потом посмотрела на Павла:
– Когда что-то случается, человек запоминает все мелочи.
– Ну, хорошо, я попробую.
– Отчет по экспертизе не приносили?
– Я сам звонил Бернарделли, и он сказал, что еще работают. – Павел посмотрел на часы. – Уже половина седьмого. Идете в гостиницу?
– Ты иди. – Анна поднялась с кресла, взяла из сумочки телефон, а саму сумку положила в ящик стола.
– Останетесь? – догадался Патонов.
– Хочу еще поработать.
– Тогда и я остаюсь. – Едва надев на себя куртку, Павел ее снял.
– В другой раз. Для начала я сама хочу осмотреться в хранилище. Будет нужна твоя помощь, скажу.
Работу в хранилище Стерхова начала с того, что, включив свет, недолго постояла у входа. Прислушалась и, не услышав крысиной возни, прошла к стеллажу, где в соответствии с регистрационной записью должны были находиться вещдоки по делу Паниной.
Для начала она заглянула во все контейнеры и коробки, стоявшие на этой же полке. Однако обойтись малой кровью ей было не суждено. Вслед за средней полкой Анна проверила нижние, а потом и верхние.
Результат оказался нулевым – того, что она искала, на указанном стеллаже не оказалось. Истратив два часа на такую малость, Анна решила действовать проще. Приступив к осмотру следующего стеллажа, она уже не спускала коробки на пол, а, встав на стремянку, лишь выдвигала, чтобы изучить содержимое.
Заглядывая внутрь, она испытывала различные чувства. Их диапазон простирался от удивления и улыбки до крайнего омерзения. Чего ей только не пришлось там увидеть: холодное оружие, пишущие машинки, чучела птиц, настенные часы и конскую упряжь. Улики по делам хранились в чемоданах, дорожных сумках, мешках и даже в корзине для белья.
Прежде всего, она искала ярлык или наклейку с именем потерпевшей и номером дела. Когда снаружи их не было, Анна проверяла внутри – знала, что, проявив небрежность, она потеряет время впустую. Имена попадались разные, однако нужного так и не оказалось.
