Внутри стояли яркие зеленые диванчики и белые столики. Я заняла один из них, пока Данила делал заказ на кассе. По соседству расположилась семья с двумя девочками лет пяти. Белокурые близняшки, с перемазанными в сахарной пудре милыми мордашками, расшалились и разлили лимонад. Мать промокала стол салфетками, а отец вытирал щеки одной из дочек и строго призывал к порядку. Я поймала на себе усталый взгляд их матери и отвернулась к окну. Мы были ровесницами, и я бы могла приехать в кафе с мужем и детьми, а приехала с парнем на десять лет младше. Или на восемь? Впрочем, какая разница? Я всегда буду старше Данилы, и это будет стоять между нами.
– Пончики! – весело объявил Данила и опустил на стол полный поднос.
При виде пышных румяных пончиков, посыпанных сахарной пудрой и напомнивших о детстве, у меня сразу же разыгрался аппетит.
Я с наслаждением откусила горячее сладкое тесто и запила его капучино из картонного стакана.
– Ну как? – оказывается, Данила не сводил с меня глаз.
Я смутилась и промычала:
– Вкусно.
Данила рассмеялся:
– Люблю девушек с хорошим аппетитом!
А я вспомнила разговоры коллег накануне 8 марта – о диетах и о том, что после тридцати обмен веществ замедляется, и погрустнела. Пора мне уже тоже прекращать трескать пончики, а то к сорока годам растолстею, как кадушка. А у нас в институте вон все какие ухоженные и стройные!
– Бери еще, – Данила придвинул ко мне картонное блюдо с пончиками, но я помотала головой. Хотя страсть как хотелось еще!
– Мне одному столько не съесть. Помоги хоть с одним! – уговаривал Данила.
Умеет он соблазнить! Я схватила второй пончик, пообещав себе, что на следующей неделе снова начну ходить на фитнес и удвою нагрузку. А прямо сегодня еще дома пресс покачаю. Два раза.
Пока мы ели, близняшки за соседним столом совсем разбесились. Я ожидала, что Данила поморщится или выскажет свое раздражение, как это обычно делал мой бывший муж Гена, когда мы оказывались в публичных местах с шумными детьми. Но Данила, чуть повернув голову к девочкам, скорчил смешную рожу. Сестрички так и покатились со смеху, а я – вместе с ними. Какой же Данила еще сам ребенок! Пройдет еще лет десять, прежде чем он повзрослеет и сам дозреет быть отцом. А пока в нем еще детство вовсю играет.
– Что? – Данила весело взглянул на меня.
– Ничего, – я сделала большой глоток кофе и обожгла нёбо.
Каждую минуту рядом с ним я играю с огнем и рискую выдать себя. Как долго мне еще удастся водить его вокруг пальца?
Родители, схватив детей в охапку, вынесли наружу и погрузили в машину, припаркованную под окнами. Прежде, чем сесть внутрь, женщина бросила взгляд на меня сквозь стекло. По ее глазам я поняла, что она хотела бы поменяться со мной местами – чтобы сидеть в кафе с красивым парнем, есть пончики, весело болтать и ни о чем не беспокоиться. Она видела во мне девчонку, у которой еще вся молодость впереди, и отчаянно мне завидовала. Ведь ее беззаботная юность уже миновала.
Мы допили кофе, доели пончики и поднялись с места. Данила убрал наш поднос и весело поблагодарил кассира, похвалив за пончики. Та довольно улыбнулась.
А когда мы вышли на улицу, Данила притянул меня к себе и поцеловал у машины. Его губы были в сахарной пудре и пахли кофе, а я подумала, что уже давно не была так счастлива. Как мало, оказывается, нужно для счастья – пончики на заправке и поцелуй красивого молодого парня.
Прежде, чем сесть в машину, я бросила последний взгляд на кафе, запоминая его. Я знала, что вряд ли это мимолетное счастье повторится и мы вернемся сюда снова. Это супруги с близняшками наверняка тут постоянные клиенты и заезжают регулярно по дороге на дачу. А я здесь в первый и в последний раз. Другого не будет. Но когда Данила уже останется в прошлом, можно попытаться разыскать пончики в Москве и вспомнить этот день, когда я была счастлива, как в двадцать лет.
– И все-таки, куда мы едем? – спросила я, когда Данила продолжил путь по трассе – все дальше от Москвы.
– Говорю же, сюрприз! Тебе понравится.
Я читала вслух все вывески по пути: рыболовная база, краеведческий музей, страусиная ферма. Данила только смеялся и советовал мне набраться терпения.
Впереди показался рекламный щит с указателем на полеты в аэротрубе, и я нервно сглотнула.
– Мы будем летать в аэротрубе? – обмирая от страха, уточнила я. У меня, в отличие от Данилы, который считает себя бессмертным, инстинкт самосохранения к тридцати уже развился!
– А ты бы хотела? – Он лукаво взглянул на меня. – Тогда обязательно полетаем!
– Ни за что! – воскликнула я, чувствуя, как пончики с кофе протестующе заворочались в желудке.
– В другой раз, – добавил парень, проезжая мимо развилки, уводящей к аттракциону с полетами.
Я с облегчением выдохнула. Но расслабляться было рано. Впереди замаячил указатель на конную ферму.
– Будем кататься на лошадях? – вздрогнула я.
– А ты смелая, – Данила с уважением покосился на меня.
– Кто, я?! Ни за что не сяду на коня! Даже не уговаривай!
– А почему? – удивился он. – Не любишь лошадей? Они же милые.
– Милые-то они милые. Но упадешь – костей не соберешь!
– Ты говоришь, как моя бабушка, – фыркнул Данила.
Я осеклась, поняв, что чуть не выдала себя, и спросила:
– Как у нее дела?
– Сама спросишь, – усмехнулся парень.
А я так и похолодела:
– В смысле?
– В прямом. Приедем и спросишь.
– Мы едем к тебе на дачу? – запаниковала я.
– Ну да, почти приехали, – Данила как раз свернул по указателю на дачный поселок, и машина покатила мимо леса с сельским магазином на краю.
– Но я не могу! – вскрикнула я, ёрзая на сиденье.
– Не трусь, солнце, – Данила усмехнулся. – Все будет хорошо!
– Почему ты меня не предупредил? – возмутилась я, оглядываясь по сторонам. Как бы сбежать из едущей на полном ходу машины, пока я не встретилась с бывшей соседкой и та не разоблачила меня перед своим внуком? Это же будет катастрофа!
– Знал, что ты будешь дергаться. Вы, девчонки, вечно раздуваете из мухи слона. Подумаешь, познакомлю тебя с родителями.
– Там еще и твои родители будут? – простонала я в ужасе.
– Я же тебе говорил – бабушка теперь живет в доме у родителей.
Данила выглядел спокойным и расслабленным, а я в панике смотрела в лобовое стекло. Каждая минута приближала меня к разоблачению! Я могу обмануть Данилу, притворяясь юной. Но его бабушка меня хорошо знает, ее я не проведу.
– Что-то мне нехорошо, – слабым голосом пролепетала я. – Укачало!
