А потом огонь снова сменила тьма.
* * *
Падая во тьму, Итрида не чувствовала, как подхватил ее Марий, как Санэл, чья смуглая кожа стала сизой от натуги, вскинул руки, вырывая из пола и стен пласты камня… Повинуясь ворожбе рудознатца, они с глухим коротким стуком вставали вокруг троих выживших, укрывая их от дикого пламени, вдруг вспыхнувшего со всех сторон. Итрида не видела, как Марий пытался погасить чужое пламя, но его черный огонь опадал, разбиваясь каплями, словно обычная вода. Лица двоих мужчин застыли, когда они поняли, что сила, живущая в Огнь-Камне, превосходит их собственную во много раз. Итрида не ощутила, как бережно, словно прощаясь, коснулся ее коротких волос Марий…
Она пришла в себя лишь тогда, когда лепестки огня опали и втянулись в землю без следа, а радужное марево перед глазами Мария и Санэла рассеялось. Огнь-Дева не собиралась их убивать. Она лишь выбросила незваных гостей прочь из своего обиталища, оставив их, растерянных и оглушенных, перед красными воротами. Сейчас их створки были наглухо закрыты и казались частью скалы. Если бы не рассвет, занимающийся над вершинами Моховых гор, укрывших селение рудознатцев, можно было подумать, что люди пробыли в Сердце-скале всего минуту. Но солнце уже упорно карабкалось по зеленоватым отрогам, многократно отражаясь от белых снежных шапок. Его блики безжалостно били в глаза Итриды, отчего те мигом наполнились колючими слезами, быстро стынущими на ветру. Огневица покачнулась, и лишь горячая рука Мария между ее лопаток удержала Итриду от падения. Она невольно повела левым плечом: почему-то с той стороны кожа тревожно подрагивала в такт биению сердца.
Их встречали. Молчаливым полукругом замерли воины Гнезда, настороженно глядящие на тех, кто дерзнул бросить вызов древней силе и выжил. Рудознатцы не торопились выкрикивать приветствия. Ветер трепал их одежду, рвал заплетенные косы, одинаково длинные и у мужчин, и у женщин. Дрожали перья на куртках, звенели и постукивали мелкие камни и железные колечки, прикрепленные к ремешкам, удерживающим волосы. Впереди всех, тяжело опираясь на посох, стоял Дваэлис. Он смотрел только на Итриду, и в его глазах была пустота и холод.
– Эйре Дваэлис, – Марий шагнул навстречу старому орлу, но тот вскинул руку. Это был не просто жест: под ногами загудела земля, и Итрида покачнулась, когда камни задвигались, наползая друг на друга и создавая пока еще небольшую преграду между дейвасом и старейшиной. Лицо Дваэлиса не дрогнуло, будто для него эта ворожба не стоила ничего. Болотник закаменел, но спорить не стал. Отступать, впрочем, тоже.
– Я рад видеть вас живыми, – медленно проговорил Дваэлис, продолжая цепко держать взглядом лицо Итриды. – Итрида Огневица, ты заставила многих поволноваться. Гостья исчезла посреди пиршества. Ее след привел к Сердце-скале, а врата, ведущие к оберегаемому нашим народом Огнь-Камню, оказались заперты изнутри. Да так крепко, что даже я не сразу смог их открыть. Санэл, сын мой, что произошло?
Тяжелый пугающий взгляд наконец соскользнул с Итриды и переместился на Санэла. Бродяжница не сразу поняла, что так задело ее в словах Дваэлиса, но когда осознала, пораженно глянула на молодого рудознатца.
Сын мой.
– Отец, – Санэл обошел Итриду и встал рядом с Марием. Его жест не укрылся от других рудознатцев. Они словно оттаяли и наконец зашевелились, задышали и заморгали как живые люди, а не как часть скалы, ставшей их домом – кто знает, быть может, и породившей их. Легким холодком воинов Гнезда окутало недоумение. Итрида рассматривала их исподтишка: кого-то поступок Санэла возмутил, но большинство, напротив, чуть расслабило напряженные плечи. Теперь Итрида понимала, почему Санэлу известно все и вся в Орлином гнезде и почему его самого знают все, от мала до велика. Он наследник Дваэлиса. И, судя по тому, как внимательно наблюдали за ним рудознатцы, доверяя даже незначительному на первый взгляд жесту, они будут рады, когда Санэл займет место отца в костяном доме
Санэл меж тем говорил:
– Марий Болотник попросил меня о помощи, и я его услышал. Кто-то сорвал печати на вратах Сердце-скалы. Итрида ощутила зов Огнь-Камня. Думаю, ты лучше меня знаешь, почему она услышала его голос. Мы пытались помешать Камню… но не успели.
Дваэлис лишь кивнул в ответ на слова сына. Он снова обвел троицу тяжелым взглядом, чуть задержав его на Итриде. Ей показалось, что в глубине прозрачных глаз мелькнуло сочувствие, но поручиться она бы не смогла.
– Вас было больше. Где шехх с воленским именем Даромир?
До вопроса старейшины Итрида гнала от себя память. Думала о том, как могла не заметить сходства отца и сына. Ежилась из-за холодного ветра, что студил тело, несмотря на разгар страдника. Рассматривала хитросплетения ремешков, удерживающих длинные волосы рудознатцев, и грубо слепленный каменный язык, отделивший Дваэлиса от Мария и Санэла. Но слова старого орла вдребезги разбили прозрачную стену, которой Итрида пыталась отгородиться от боли.
Она всхлипнула и согнулась, словно ее ударили в живот.
Санэл не двинулся с места. Итрида упала бы на колени, не задумываясь о том, что на нее смотрят не меньше двух десятков рудознатцев во главе со своим загадочным старейшиной. Но вдруг чьи-то горячие руки окружили Итриду кольцом тепла, и она уткнулась носом в холодную, чуть шершавую ткань. Глубоко вдохнула запах хвои и мускуса и сильнее вжалась в куртку Мария. В ее голове было звеняще-пусто, зато в сердце продолжала настойчивым кудесом биться боль.
– Даромир отдал свою жизнь Огнь-Камню, – из-за того, что дейвас прижимал Итриду к себе, его голос звучал для нее откуда-то издалека.
Бродяжница была благодарна Болотнику за то, что он не сказал тех слов, что страшили ее сильнее всего. «Отдал жизнь» звучит совсем не так, как «умер». Как будто в человеке есть что-то еще, кроме жизни, и это что-то продолжает жить даже тогда, когда тело обратилось в жирный черный пепел. Марий подарил Итриде еще несколько минут блаженного самообмана, и для нее это был самый ценный дар.
– Его жертва была не напрасной? – помолчав, спросил Дваэлис.
– Нет. Камень принял ее.
– Хорошо. Марий, – Дваэлис снова помедлил, прежде чем продолжать, как будто слова давались ему тяжело. Держащие Итриду руки напряглись и тут же расслабились. Болотника не удивило то, что сказал старейшина Орлиного Гнезда:
– Ты и девушка должны покинуть Гнездо. Ты подверг его опасности. За все, что ты сделал для рудознатцев, я не назначу тебе иного наказания, но отныне дорога в наши земли для тебя закрыта. Ваши друзья могут остаться, если захотят. Но не вы.
Итрида ахнула и попыталась вырваться из рук Мария, но он только сильнее прижал ее к себе, не давая поднять головы. И бродяжница сдалась, глубоко вдыхая его запах.
– Мы уйдем.
Марий ослабил хватку лишь, когда раздался звук легких шагов, больше похожих на шум ветра. Итрида выглянула поверх его руки и убедилась, что слух ее не подвел: рудознатцы уходили.
Последним, кивнув на прощание Итриде и Марию, собрался идти Санэл. Бродяжница вывернулась из объятий дейваса и догнала сына старейшины. Ее спину жег взгляд Мария, но Итрида лишь свела лопатки вместе, понимая, что у нее сейчас не хватит сил объясняться с ним. Она схватила Санэла за руку, сминая пестрые перья его куртки.
