– Думаю, долг ты отдал в полной мере, – мягко заметил Марий, держа ребенка на вытянутых руках и опасливо поглядывая на безмятежное личико, которое скривилось, готовое вот-вот разразиться плачем из-за пробуждения не в родной люльке.
– Пусть так. Да только все равно останусь – им со мной нынче тоже хорош-ш-шо. Домовой из меня получился лучш-ш-ше, чем отец и дед. Бывай, дейвас. Отдай ребенка да беги подружку свою спасай, пока вся на огонь не изош-ш-шла.
– А что, может? – покосился Марий в сторону все так же неподвижной Итриды.
– Кто ж ее знает, – посмотрел туда же домовой. – Девок-огневух ещ-щ-ще не бывало. Но раз появилась такая, значит, богам на что-то нужна. Да хоть бы и тебе задачку подкинуть, – домовой хитро сверкнул глазами.
– Да уж, задачку… без решения, – буркнул Марий. Младенец завозился и мяукнул, пробуя силы, и дейвас тут же вскочил на ноги и бросился к голосящей матери, забыв попрощаться.
Дух-хранитель проводил его взглядом, улыбнулся в длинную бороду и растворился в тенях сгустившегося вечера.
* * *
Этот звук был знаком Итриде.
Он был настойчивым, как капли воды, стекающие через прохудившуюся крышу и мерно донимающие тех, кто их слышал.
Звук наплывал со всех сторон, становясь громче и пронзительнее.
Итрида нехотя открыла глаза. Попыталась открыть, так будет вернее. Обожженные опухшие веки подчинились с трудом. Открыли небольшие щелочки обзора, а дальше подниматься отказались, видно, решив, что ей и того довольно будет.
Все виделось слишком высоким – таким же, каким было давным-давно, когда Итриде исполнилось весен шесть. Стоять было неудобно: она то и дело заваливалась набок. Вдоль тела плетьми повисли руки. Итрида попыталась поднять их к глазам и зашипела: под кожу вонзились иголки оживающего кровотока. Упрямые веки поддались еще немного, и вместе со зрением на бродяжницу нахлынуло осознание.
Она стояла на коленях в луже, в которой смешалась зола, грязь и обломки расписной чашки. Ее руки были черны по локоть; от куртки остались лишь горелые ошметки, а одежда вся была в проплешинах, под которыми почему-то не нашлось никаких ожогов.
Звук, ввинчивающийся в уши настойчивее комариного писка – бабий вой.
Итрида все же встала, опираясь рукой на колено. Лужа неохотно чавкнула, выпуская ее, и Огневица с трудом подавила желание наклониться и зачерпнуть жидкой мути – та была холодная, и Итриде страсть как хотелось приложить эту муть к лицу. Неловко, точно шея стала деревянной, Итрида огляделась и тут же пожалела об этом, увидев, как ее толпой окружили жители волости – кажется, здесь собрались все, сколько их есть. Топоры и вилы в их руках с каждым мгновением казались все более опасными. Итрида медленно выпрямилась.
– Ведьма! Ведьма-огневуха, пришла за Кудлом и спалила его избу…
– Глянь-кось, даже младенца не пожалела.
– А ему говорили, выкинь ты этот камень, вот и накликал беду.
– Убийца!
– Жив младенец, вон, с мамкой уже…
– Да что вы смотрите, она одна, а нас тут вона сколько! Нешто с одной ведьмой не справимся?
– На кой ляд с ней справляться, пусть убирается откуда пришла!
– Вы что, морокуновы сыны, она же Кудла убила! Того, кого вы знали с пеленок! Бей ведьму! Нам только спасибо скажут. Не бывает баб-дейвасов, значит, темная она, навья порода!
Робкое замечание кого-то о том, что и Кудл нашелся, живой и почти что невредимый, потонуло в реве разъяренной толпы.
Итриде неистово захотелось выбить говоруну зубы рукоятью кинжала, но рука, привычно метнувшаяся к поясу, нащупала лишь оплавившийся кусок железа. Пока Итрида слепо трогала второе крепление, уже понимая, что там обнаружит, она наконец поняла, что натворила. Ее рука соскользнула, обессиленная, а сама Огневица едва устояла на ногах.
Пламя взяло над ней власть. Странный камень усилил его и дал возможность захватить ее тело. Боль, гнев и обида послужили ему пищей и маяком – и огонь сожрал невиновных.
– Бей ведьму! – крикнул все тот же голос. А Итрида лишь приподняла подбородок повыше, чтобы встретить заслуженное наказание лицом к лицу.
Люди докатились до нее волной страха и ненависти, вилы уже полетели в ее живот, чтобы нанести самую поганую из возможных ран, а Итрида продолжала стоять и просто смотреть. Лишь в последний миг она перевела взгляд на небо, силясь рассмотреть его бескрайнюю голубизну сквозь волны удушливого дыма. И не сразу Огневица поняла, что идет время, а она все так же жива. Итрида недоуменно посмотрела перед собой и уткнулась взглядом в знакомую кожаную куртку. Марий Болотник зло глянул на нее через плечо и снова повернулся к кметам.
– Школа Дейва забирает эту ведьму под мою ответственность. Вот плата за сожженный дом, – Марий кинул кому-то тяжелый глухо звякнувший мешочек. Не дожидаясь ответа, закинул черный меч в ножны, схватил Итриду за плечо и поволок прочь от пожарища, ничуть не заботясь тем, что бродяжница едва могла переставлять ноги и спотыкалась на каждом шагу.
Едва растерянная толпа скрылась из виду за широкими стволами деревьев, как Марий с размаху впечатал Итриду в дуб, и ее зубы клацнули от удара. Болотник навис над девушкой разъяренной тенью. Ее молчание и отсутствующий взгляд разозлили его еще больше.
– Какого морокуна ты творишь?! Обязательно было людей с собой тащить? Не могла пойти и утопиться? Хочешь сдохнуть – милости прошу, но сделай это так, чтобы больше никто не пострадал!
На последнем ударе внутри тела Итриды что-то болезненно лопнуло, и Огневица поперхнулась кровью. Рывком наклонившись вперед, она сплюнула ее, попав на рукав куртки Мария. Улыбнулась дейвасу, взирающему сверху вниз с таким отвращением, словно он увидел дохлую падаль, покрасневшими зубами и наконец-то скользнула в мирное небытие без снов и видений.
* * *
– Огонь взял над тобой верх. Как часто это происходит?
– Редко, – губы Итриды словно сковал лед, но она сделала над собой усилие и сказала то, что ее так страшило. – Но за последний год третий раз уже.
– И первый, когда людей зацепило, – тихо вставила Бояна. Итрида с благодарностью глянула на подругу. Бояна пересела поближе к Итриде и приобняла ее за плечи, растирая и согревая их.
Когда Болотник принес бессознательное тело Итриды в лагерь, устроенный бродяжниками в лесу, Даромир едва не набросился на него с ножом. Только окрик Бояны и стальная хватка Храбра удержали шехха от драки. Бояна засуетилась вокруг подруги, с облегчением выдохнув лишь тогда, когда уловила отзвук рваного дыхания. Итрида пришла в себя через несколько часов, и Болотник тут же накинулся на нее с расспросами.
– Огонь становится сильнее. Паршиво, что происходит это слишком быстро, – дейвас отбросил сучок, который ковырял ножом, в темноту. Мелькнули желтые огоньки, подозрительно похожие на глаза, и раздался хруст. Дейвас же указал на Итриду ножом. – Искра никогда не обожжет огненосца. Может, все-таки признаешься, как и у кого ты ее украла?
