И тут весь мир затопила тьма.
На миг трое бродяжников ослепли. А когда зрение вернулось, то вокруг шеи каждого из них тихо шипело и потрескивало кольцо черного огня.
– Пошевелитесь – и останетесь без головы, – тихо предупредил нападающий.
– Советую послушать доброго слова, – поддержал его второй голос, и Даромир скрипнул зубами, опознав в вынырнувшем из леса человеке Казимира Кожемяку. Дураков проверять, правду ли сказал незнакомец, не нашлось. Троица замерла, ненавидящим взглядом провожая мужчину, неторопливо шествующего по их маленькой стоянке. Тот поднял сук, поворошил угли в костре. Казимир прошелся дальше, присел рядом с пожитками бродяжников. Поддел завязки одного из мешков, заглянул внутрь. Пошарил там рукой – Бояна зашипела лесной кошкой – вытащил несколько пучков трав. Понюхал, хмыкнул и закинул все обратно. Так же небрежно осмотрел другие мешки. Храбр дернулся было, не в силах смотреть, как спокойно Кожемяка копается в их вещах, но кольцо вокруг его шеи тут же сжалось и сердито затрещало.
– Не советую, – спокойно бросил незнакомец, не повернув головы. Казимир как раз копался в мешке Даромира. Поначалу столь же небрежно, как в вещах Храбра и Бояны, но вдруг его лицо изменилось, сделавшись хищным и любопытным. Кожемяка сунул руку в мешок и достал оттуда сверток. Развернул яркую тряпку и высыпал на ладонь несколько височных колец и серебряных браслетов.
– Ты же сказал, что ничего не взял у своей Кажены! – зашипела Бояна уже на Даромира.
– Это на память! – оскорбленно отозвался тот. – Кажена сама дала!
– Еще скажи, с радостью!
– Конечно! Как же иначе. Радость я еще как умею доставлять, клянусь Алте-Анкх! – подбоченился Даромир. Бояна стиснула рукоять кинжала, примериваясь, не пырнуть ли дружка, но тут ее собственное кольцо тьмы чуть сжалось, пригасив гнев девушки.
– Ага, вот вы где… – Казимир тщательно пересчитал все браслеты, шевеля губами, словно повторял счет вслух для верности. Ссыпал в поясной кошель все, кроме одного. Пробежался пальцами по узорам, а потом натянул его на собственную ручищу. Даромир удивленно изогнул бровь: браслет казался женским, маленьким и аккуратным, но без труда налез на широкое запястье Казимира.
Незнакомец, сидящий у костра, поднял руки и медленно скинул капюшон. Пламя скользнуло по черным волосам, высветив их красным. Когда мужчина повернулся, Бояна невольно распахнула глаза и быстро глянула на Даромира. Тот терпеть не мог, когда рядом оказывался кто-то красивее его. А этот зеленоглазый легко мог заткнуть шехха за пояс. И это при том, что выглядел он старше весен на десять.
– Ну что, залетные, – изогнул четко очерченные губы чародей. – Зовите своего вожака. Толковать будем.
– Отпусти их, – негромко прозвучало с другого конца поляны.
* * *
Марий неспешно повернул голову и прищурился. Казимир усмехнулся и отступил, всем видом давая понять, что в этот бой он вмешиваться не будет.
Сначала дейвас почуял запах костра, а затем услышал голоса. Бродяжники не таились: слишком глубоко в чащу забрались. Он сумел скрутить всех троих – щеголеватого вида парня, по виду шехха, русобородого, похожего на медведя детину и низкорослую девицу, востроглазую и приземистую. Сейчас поверх кольца черного огня она зло сверкала глазами, всем видом напоминая разъяренную рысь. Того, за кем он пришел, возле костра не было.
И все же вожак поспешил на выручку своим людям. Похвально. Хоть и глупо. Интересно, где сейчас его сестра? Подкрадывается сзади, рассчитывая нанести смертельный удар?
Марий выпрямился и крутанул меч в руке.
– Почему я должен их отпустить?
– Потому что пока еще я прошу вежливо, – в глухом голосе лязгнул металл, и Марий поморщился – он не любил излишней самоуверенности в ком бы то ни было, кроме себя.
– Встань рядом с ними и брось оружие. А я пока подумаю, что с вами делать – убить сразу или доставить в Школу Дейва.
Девчонка-рысь спала с лица, и от Мария не укрылся тревожный взгляд, который она бросила на вожака. Ее дружок-медведь сжал кулаки, не отрывая угрюмого взгляда от дейваса. Шехх же молча кусал губы – он единственный из троих не пытался пошевелиться. И только вожак не проявил ни капли беспокойства. Он пожал плечами и пошел… прямо на Мария.
Болотник вскинул руку, и с его ладони пролилось на землю черное пламя. Оно устремилось к лесному татю, любителю хороших сапог. Всего через миг тот будет ослеплен, станет кататься по земле и скулить, пока его разум будет пытаться совладать с внезапной слепотой, а когда очнется…
Незнакомец выбросил руку вперед и схватил тьму, словно она была кнутовищем. Встряхнул рукой, оборачивая сердито загудевшую ворожбу вокруг запястья, и дернул ее на себя. Марий не удержался и от неожиданности пробежался несколько шагов прежде, чем наконец понял, что произошло, и вернул себе власть над черным огнем, который мигом обратился в лед и сковал руку разбойника. Следом Марий послал уже обычное, алое, пламя, и оно взметнулось злым гудением вокруг изумленно застывшего парня.
Лед на его руке не таял, притягивая ее к земле. Огонь рычал, подбираясь все ближе к телу, и уже облизывал мыски черных сапог.
– Беги! – не выдержала девушка-рысь. – Беги в лес! Уходи!
Интересно. Значит, парнишка может вырваться из огненного круга?
Марий ждал.
– Я не буду убегать, – отозвался вожак. Что-то в его голосе изменилось, но Марий не мог понять, что именно. Он стал не таким низким. В нем появилась звонкость…
Рукой, не закованной в лед, любитель дорогих сапог медленно скинул капюшон. Мотнул головой, перебрасывая недлинную толстую косу через плечо. И выпрямился, смело глядя в глаза опешившему дейвасу. А потом, так же не отводя взгляда, провел рукой сквозь красный огонь – и тот зашипел, медленно уходя в землю, будто провинившийся пес, ползущий к хозяину на брюхе.
Женщина. Девушка. Та самая, кого Марий повстречал у свадебных костров.
Так значит, не было никакого брата?
Марий услышал, как заливисто смеется за его спиной Казимир Кожемяка. И сам не сдержался от усмешки над собственной глупостью и слепотой.
От неожиданности Болотник едва не выпустил жгут черного пламени, соединяющий его руку и запястье неизвестной девицы. Впрочем, он не был бы главой Школы Дейва, если б терял самообладание из-за такой мелочи.
– Чтоб тебя пустынные черви сожрали, – прошипел Даромир. Бояна, не поворачивая к нему головы, цыкнула на шехха. Ее взгляд метался от дейваса к Итриде и против воли снова возвращался обратно. По виску Итриды стекла капелька пота, и заметила ее не только Бояна.
Марий улыбнулся шире и вдруг резко дернул руку вверх, подтягивая к себе незнакомку, словно норовистую кобылицу на веревке. Итрида дернулась вперед, едва не упав, оступилась и сделала два или три шага прежде, чем ей удалось покрепче ухватить темное пламя, злобной змеей бьющееся у ее ног.
