Вдруг кто-то сильно дернул Итриду за руку. Она обернулась – и тут же уткнулась носом в пахнущую хвоей и пожарами куртку. Сильные руки вжали девушку в жесткую ткань так сильно, что она не могла поднять голову, но, положа руку на сердце, делать этого ей и не хотелось. Вместо этого ее собственные руки скользнули за широкую спину, обнимая Болотника так же крепко.
Несколько мгновений они дышали друг другом, а потом резко, словно по приказу, отстранились. Марий осторожно провел ладонью по лицу Итриды, размазывая кровь и грязь.
– Она ушла, – бродяжница впервые смотрела на дейваса спокойно и уверенно, как ровня.
– Волчица из огня? – спросил он, и Итрида кивнула. Марий усмехнулся.
– Что ж, она была хороша…
– Но она кое-что оставила мне, – перебила Итрида дейваса. Его взгляд из усталого мгновенно стал настороженным. А Итрида решила, что сейчас самый подходящий момент, чтобы проверить, каков же предел слабого человеческого тела.
Итрида опустила руки, повернув ладони к земле. Сосредоточилась – и вскинула их до пояса, разведя в стороны. Повинуясь ее приказу, от земли поднялась волна огня. Она потрескивала и гудела, и Итриде чудилось, что огонь приплясывает, как щенок, в ожидании, когда же она с ним поиграет. Рывок – волна поднялась до лица бродяжницы, но она по-прежнему ощущала лишь прохладу ночи.
Марий попятился, но страха на его лице не было. Только интерес и пожалуй… восхищение. Итрида послала ему улыбку и вскинула руки над головой, поднявшись на цыпочки.
Ревущая стена огня взметнулась к небесам, осветив всех, кто был на бывшем подворье терема Кожемяк. Она поднялась до крыши и заплясала там, готовая взлететь еще выше, но Итрида чувствовала, что пока не готова к такой мощи. Внезапно ее внимание привлекло движение. Она прищурилась: на крыше, почти на самом ее краю, стоял человек. Огонь мерцал в пяди от его лица, высвечивая высокий лоб, густые русые брови и прищуренные глаза. Человек не отшатнулся от огня, не попытался скрыться. Повинуясь какому-то сумасбродному порыву, Итрида качнула огонь еще ближе к нему, но незнакомец, вместо того, чтобы отступить, подался вперед. Огневица резко опустила руки. Стена опала, рассыпавшись пламенными лепестками, а затем и они втянулись в землю. Итрида снова глянула на крышу, но там уже никого не было. Она обернулась к Марию, но спросить не успела.
– Пожалуй, более необычного знакомства со светлым князем даже я придумать не сумел бы. Крепись, Огонек. Теперь тебе точно придется задержаться в Червене.
Итрида в ответ только улыбнулась. Ее первая встреча с Красным городом не задалась.
Но Огневица была совсем не прочь попробовать снова.
Эпилог
Качнулись низко склоненные ветки, пропуская приземистую тень. Тонкий солнечный луч, пробившийся сквозь зеленое кружево листьев, огладил пестрые перья в седых косах и подсветил красные точки на щеках, сливающиеся в единую линию. Идущий по лесу ступал неслышно, мягко, и следов не оставлял. Разве что острие посоха, украшенного резьбой сверху донизу, прокалывало моховой ковер, да только точки эти затягивались мигом.
За путником следовал волк. Он то и дело шумно обнюхивал затылок человека, фыркал и скреб землю лапой, словно спрашивая, далеко ли еще идти. Тогда человек оборачивался, трепал густую серебристую шерсть на мощной груди зверя и прикладывал палец к губам:
– Не шуми.
Волк свешивал набок язык и тяжело вздыхал, но покорно следовал за хозяином.
Там, куда зашли эти двое, солнце земли не достигало, путаясь где-то в пышных кронах древнего леса. Ветерок не забирался в этакую глушь, и разогнать теплую влажную прель было некому. Деревья расступились, пропуская путников на небольшую полянку, покрытую сочной низкорослой травой, в которой тут и там виднелись кружева черничников. На поляну выбежал волк – обычный, лесной, прибылый на вид. Завидев человека и его серебристого спутника, волк замер на мгновение – а после низко склонил лобастую голову ко мху и попятился, поджав хвост.
– Зачем спугнула собачку? – раздался насмешливый голос из середины поляны.
Женщина перебросила косы за спину и изогнула бровь.
– Тебе порезвиться не с кем, родной мой? Так поиграй с Клыком.
Волк согласно зарычал и выбежал вперед, чуть толкнув хозяйку мохнатым теплым боком. Росту в звере было как во взрослом лосе.
– Э, нет, – тот, кого в Беловодье звали глумцом Волохой, поднялся на ноги и протянул гостье нанизанные на прутики лесные грибы, перемежающиеся ломтями поджаренного хлеба. – Что-то мне не хочется бревнами швыряться, а палку поменьше он и не заметит. Иди лучше, угостись. Да поведай, как тебе в голову пришла этакая забава.
– Мяса нет? – придирчиво уточнила женщина, подходя к костерку. Волоха оскорбленно выпятил губу.
– Ты думаешь, я могу забыть предпочтения моей дорогой женушки?
– Кто тебя знает… Все же целый век дома не была.
Гостья приняла угощение от глумца и опустилась на поваленное бревно рядом с ним. Клык, повинуясь жесту хозяйки, отбежал в сторону и принялся валяться, взвизгивая от удовольствия и дрыгая огромными лапами. Волоха, будто невзначай, положил руку на плечо жене, и та насмешливо глянула на него прозрачными серыми глазами.
– Соскучился?
– А ты нет?
– И я.
Она прижалась к глумцу и принялась отщипывать куски хлеба с прутика.
– Я вот никак не могу понять, почему ты всегда выбираешь обличье старух? – снова заговорил Волоха. Гостья выпрямилась и задумчиво покусала губу. Потом пожала плечами:
– Наверно, им живется спокойней всего. Им не нужно ни угождать, ни соответствовать. Им прощается нелюдимость и мерзкий характер. И никаких назойливых мужиков.
– Покажись хоть, – попросил Волоха. Седовласая улыбнулась краешком губ и провела ладонью перед лицом. Замелькали, сменяясь, облики. Болотная ведьма Ихтор. Бабка в белом платочке из Каменки. Старуха-банщица с подворья терема Кожемяк. Снова болотная ведьма. И наконец молодая женщина, статная, сероглазая, с длинной пепельно-русой косой.
Волоха ухмыльнулся и тоже повел ладонью. По широким плечам рассыпались длинные чуть волнистые черные волосы. Лукаво заблестели серые с зелеными точками глаза, от которых разбежались лучики морщин-улыбок. Тонкие губы прикоснулись к губам сероглазой, ее пальцы легли на его щеки, и на несколько мгновений время замерло. Когда супруги отстранились друг от друга, мужчина улыбнулся шире:
– Ну здравствуй, Гильтине.
– Здравствуй, Вельнас, – улыбнулась богиня ночи и чувств властителю неявного мира.
– Так все-таки, расскажешь, как тебе пришло в голову сделать огненосцем женщину?
– Ну… – Гильтине взяла прутик и покрутила его перед глазами, выбирая кусочек повкусней. – Не только же сестрице Сауле иметь любимчиков. Мне показалось несправедливым, что Марий Болотник оказался склонен к водной магии, а среди лаум не нашлось ни одной, что овладела бы огнем. К тому же, – Гильтине на миг задумалась, и на ее красивое лицо набежала тень. – Эта сумасшедшая самовила и впрямь могла уничтожить Беловодье, продолжай она травить его своим покалеченным пламенем.
