Я огляделась, будто в моем доме мог оказаться посторонний человек. Но Каскадер вел себя тихо, растянулся под стулом. Я пошла посмотреть поближе и увидела, что под цветком лежит папка, а на ней почерком Джоша написано: «Просто скажи „хорошо“».
Он, что, был здесь?
Сердце бешено застучало. Я снова обвела взглядом гостиную, пытаясь найти его, но тщетно.
Я села на диван, положила руки на колени и, кажется, целую вечность глазела на столик, наконец набралась смелости и взяла папку в руки. Убрала за уши волосы, облизнула губы, глубоко вдохнула и открыла первую страницу.
«Лечение бесплодия в Южной Калифорнии» значилось на первой странице.
В легких будто бы застрял воздух. Что?
Джош ездил на консультацию к доктору Мейсону Монтгомери из Калифорнийского центра лечения бесплодия, специалисту по репродуктивной эндокринологии и бесплодию, сертифицированному Американским советом акушерства и гинекологии. Он обсудил с ним возможности ЭКО и суррогатного материнства и сдал анализ на фертильность.
Трясущейся рукой я прикрыла рот, слезы застилали глаза.
Просмотрела результаты теста. Да Джош был просто машиной по изготовлению детей. Количество и качество сперматозоидов на высоте. Он специально обвел результат и нарисовал рядом подмигивающий смайлик, я фыркнула.
Джош подчеркнул высокие показатели клиники — выше среднего по стране — и раздобыл отзывы других родителей, таких же женщин, как я, которым пришлось воспользоваться услугами суррогатных матерей. В каждом письме слова поддержки, адресованные лично мне.
На следующей странице полный разбор стоимости искусственного оплодотворения и условия страховки Джоша. У него была отличная страховка, которая полностью покрывала первый этап ЭКО.
Он даже подготовил небольшой бизнес-план по продажам собачьих будок собственного производства. Дополнительный доход поможет за три месяца оплатить второй этап ЭКО.
Далее лежали листовки Департамента международного усыновления. Рукой Джоша был дописано, что не так давно в список стран вошла еще и Бразилия. Он подробно расписал весь процесс, сколько на это уйдет времени и денег, включая расходы на дорогу и судебные издержки.
Я пропустила файл с брошюрами и перешла сразу к тому, как получить разрешение на опеку. Он уже заполнил анкету и вложил пустой бланк для меня, а также указал, в какие дни можно пройти подготовку для будущих опекунов и вызвать инспектора, который проверит жилищные условия.
Так, значит, вот чем он занимался. На это наверняка ушла не одна неделя.
У меня задрожал подбородок.
Почему-то теперь, когда я увидела все своими глазами и поняла, что мы пройдем через это вместе, положение уже не казалось таким уж безнадежным. Вместе мы все преодолеем. План казался вполне осуществимым.
Все возможно.
К последней странице был приклеен конверт, руки затряслись, горло сжалось, я достала письмо и прочла:
Кристен, я прекрасно понимаю, через что нам предстоит пройти. И готов к этому. Я люблю тебя и жду не дождусь, когда смогу сообщить тебе самое главное… Просто скажи «хорошо».
Я уронила письмо, закрыла лицо руками и расплакалась, как не плакала еще никогда в жизни.
Он сделал все это для меня. Джош изучил тему бесплодия вдоль и поперек и все равно выбрал меня.
Он никогда не сдастся.
Все это время, какой бы жестокой и бессердечной по отношению к нему я ни была, он продолжал думать обо мне. Просто сменил тактику. И я понимала, что если бы не сработал этот план, он придумал бы другой. А потом другой. А потом другой.
Он никогда не сдастся первым.
А Слоан — она же все знала. Она знала, что дома меня ждет сюрприз. Поэтому и выгоняла. Они сговорились.
Несмотря на все свое горе и беспомощность — ведь она не могла без меня ни поесть, ни помыться, — Слоан жертвовала моей заботой ради меня. Потому что желала мне счастья.
Потому что так сильно она меня любила. Так же сильно, как Джош.
Они считали, что я того стою.
Мне все еще не верилось. И, наверное, я никогда до конца не поверю в происходящее.
Но они верили.
В эту секунду что-то внутри меня щелкнуло. Я сдалась. Больше не было сил прятаться, избегать его. Не было сил, не было причин. Он ждал меня.
Каскадер жался ко мне и встревоженно следил за моими действиями. Я вытерла глаза воротом футболки.
— Папочка скоро вернется.
Каскадер высунул язычок и, казалось, улыбался. Я схватила телефон и в первый раз за несколько недель написала Джошу.
Я: «Хорошо».
И стала ждать, не спуская глаз с телефона, сердце билось где-то в горле. Раздался звонок в дверь.
У меня вырвался смех, я спрыгнула с дивана, слезы так и лились по щекам. Ну, конечно, он ждал меня. Это же Джош.
Но ему больше не придется ничем жертвовать.
Я распахнула дверь. Он стоял на крыльце, на щеках ямочки, волосы взлохмачены. Я бросилась к нему в объятия и утонула в кедровом аромате, знакомые руки обняли мое тело, заполняя всю внутреннюю пустоту. Он с облегчением захохотал, приподнял меня над землей и так крепко сжал, что мне стало трудно дышать.
— Хорошо, — прошептала я. — Хорошо.
Джош мой.
Счастье лилось через край. И вдруг я осознала, какой бестолковой была моя борьба, как бессмысленно были прожиты те несколько месяцев без него. Все это время мы могли заботиться друг о друге, вместе преодолевать случившуюся трагедию.
— Джош, прости меня. Прости, что причинила тебе столько боли, — вцепилась я в него, продолжая рыдать. — Спасибо, что не сдался.
— Ш-ш-ш, — стиснул он меня. — Я бы боролся за тебя всю жизнь. Спасибо, что не заставила ждать так долго. — Он улыбнулся, прижавшись ко мне лбом и закрыв глаза. — Ты готова к самому главному?
— Ты что, украл ребенка? — Я шмыгнула носом.
Он засмеялся, провел пальцем по моей щеке, глаза засияли.
— Нет. Но моя новость ничуть не хуже. — Он поймал мой взгляд. — Я нашел нам суррогатную мать.
Я отпрянула.
— Нет. Слоан ни физически, ни морально к этому не готова. Даже не знаю, будет ли она вообще когда-нибудь готова…
— Я не о Слоан, — он снова улыбнулся, — а о своих сестрах.
— Что? — удивленно заморгала я.
— Я ездил домой, встречался с семьей. Поговорил со всеми шестью сестрами и их мужьями. Рассказал, что по уши влюбился в одну весьма практичную особу, которая и близко меня к себя не подпустит, пока я не решу этот вопрос.
У меня вырвался нервный смешок, и я поторопилась прикрыть рот рукой.
