Словно робот, собирающий информацию, я осмотрела женщину за стойкой. Подметила все. Пигментные пятна на лбу, седые волоски. Белоснежную столешницу и блеск лепестков розовых роз в вазе на столе.
— Где нам можно подождать? И не могли бы вы сообщить врачу, что семья здесь?
Нас отправили на третий этаж в комнату ожидания неврологического отделения. Яркий свет, по углам в горшках искусственные цветы, светло-голубые стены, одинаковые с серой обивкой стулья, журналы, салфетки и кофейный столик.
Слоан обвела комнату взглядом. Видимо, это была последняя капля — силы иссякли, и именно тогда она окончательно сломалась. Закрыла лицо руками и заплакала.
— Почему это случилось?
Я накинула ей на плечи свитер и усадила на стул.
— Не знаю, Слоан. Это жизнь.
Я прекрасно понимала, что от меня требуется, знала, как ее утешить. Но сама не чувствовала ни паники, ни боли, которую испытывала Слоан. Мне казалось, будто я смотрю кино, а звук выключен. Я видела, что происходит, но не могла соотнести происходящее с героями.
Мы ждали. И ждали. И ждали.
Пришел офицер полиции, задал Слоан несколько вопросов. Она подтвердила имя и адрес Брэндона. Потом он сообщил нам, что виновницу аварии арестовали за вождение в состоянии алкогольного опьянения.
При этих словах Слоан снова всхлипнула.
Я накрыла ее пледом и принесла кофе. Поставила на зарядку телефон, заставила съесть половину сэндвича с тунцом.
Стали приходить родственники, они толпились в комнате, перешептывались, плакали. У розария мама Брэндона молилась на испанском.
Я села рядом со Слоан, всем своим видом стараясь показать, что тоже переживаю. С печальным взглядом поглаживала ее по спине, но сама ничего не чувствовала, внутри была пустота — режим выживания до сих пор активирован.
Несмотря на то что вся суета прошла, мой велоцираптор не спал. Переключить мозг никак не удавалось, мне надо было что-то делать, куда-то бежать. Но оставалось только ждать. Я покачивала ногой и до крови обгрызла кутикулы. Написала Джошу. Ему нашли замену, но до восьми придется поработать.
И вот через десять часов после аварии к нам вышел врач.
Слоан вскочила, я ринулась следом, приготовилась уловить и понять каждое сказанное им слово, чтобы потом, через два дня, в малейших деталях изложить все на бумаге.
Мать Брэндона потуже завернулась в кофту и встала рядом со Слоан. Отец обнял ее за плечи.
Я попыталась найти ответ в строгом, угловатом лице врача, но оно не выражало никаких эмоций.
— Меня зовут доктор Кэмпбелл, я нейрохирург. Брэндона прооперировали. Состояние стабильное. Внутреннее кровотечение удалось остановить. Чтобы сбить внутричерепное давление, пришлось проводить трепанацию.
Слоан охнула, прижала руки ко рту и снова начала всхлипывать. Я обняла ее, зажимая между собой и будущей свекровью.
Врач продолжил:
— Активность головного мозга сохраняется — это хорошая новость. Сейчас невозможно предсказать, как будет проходить восстановление, но результаты тестов и анализов вселяют надежду. Прогнозы оптимистичные, но впереди долгая реабилитация.
Все в комнате дружно и с облегчением выдохнули.
— Мы подключили его к аппарату искусственной вентиляции легких и ввели в медикаментозную кому, подождем, пока спадет отек, и дадим возможность мозгу восстановиться самостоятельно. Говорить о степени повреждений невозможно, пока Брэндон не выйдет из комы. Но, повторю, прогнозы оптимистичные. Он очень сильный молодой человек.
— Можно его увидеть? — вытерла слезы Слоан.
— Еще час он пробудет в реанимации. Как только переведут в ПИТ, сможете его навестить. Но только пятнадцать минут и не больше двух человек за раз.
— Когда его отключат от ИВЛ? — поинтересовалась я.
— Будет зависеть от него. Может, через несколько дней. Может, недель. Но мы все-таки ориентируемся на несколько недель.
Доктор Кэмпбелл передал нас в руки ортопеда, который рассказал нам, какое Брэндону предстоит лечение в связи с переломами. Другой врач объяснил, чем грозит разрыв печени. И наконец, пластический хирург сообщил, что для восстановления левой руки потребуется пересадка кожи.
К тому времени, как все врачи огласили свои вердикты, Слоан уже рыдала навзрыд. Я снова усадила ее на стул и позвонила Джошу.
Гудки еще шли, когда за спиной послышался звонок. Я резко развернулась и увидела его.
В то же мгновение режим выживания отключился и, словно лопнувший шарик, зашипел по комнате. На меня внезапно обрушилась вся тяжесть происходящего. Горе Слоан, состояние Брэндона — травма Джоша. Я бросилась в его объятия и тут же раскисла.
Я никогда никому не доверяла брать ситуацию под контроль, но сегодня мой маниакальный ум сдался, окончательно и бесповоротно.
Джош обнял меня, и я вцепилась в него так, как еще ни в кого в своей жизни не вцеплялась. Не знаю, кто кого из нас утешал, да и утешал ли вообще. Но подсознание подсказывало, что теперь, когда он здесь, мне больше не надо тащить на себе весь мир.
— Как я рада, что ты приехал, — прошептала я, и постепенно замедленное кино вокруг стало набирать обычные обороты. Звук врубился на полную катушку. Сердце бешено заколотилось, я уткнулась Джошу в шею, и из глаз хлынули слезы.
Джош прижался ко мне лбом. Выглядел он паршиво. Еще утром вид был неважный — наверняка ночь не спал. Но сейчас глаза покраснели будто от слез.
— Есть новости? — хрипло спросил он.
Я даже вообразить не могу, насколько тяжело ему было видеть все своими глазами, а потом вернуться на работу, ездить на вызовы. Мне хотелось укрыть его, будто одеялом. Укрыть их обоих, Джоша и Слоан, и оградить от произошедшего.
Я приложила ладонь к его щеке, он повернулся к ней и закрыл глаза.
— Операция только что закончилась, — начала я. И рассказала подробности, держась за его грудь словно за якорь. Он все еще обнимал меня за талию, кивал и глядел так, будто беспокоился обо мне, будто это я находилась в тяжелом состоянии.
Конечно же, я заметила, что мы держимся друг за друга, и мне было плевать, что бы это ни значило и что бы он об этом ни думал. Я просто знала, что сейчас мне жизненно необходим этот контакт. Эта временная капитуляция.
Нужна нам обоим.
Глава тридцать третья
Джош
Брэндона я увидел только через несколько часов. Посещения пациентов отделения интенсивной терапии были строго ограничены, первыми, естественно, пошли Слоан и ближайшие родственники.
Приближалась ночь. Каким-то чудом мне удалось пережить самый ужасный день в своей жизни. Я посмотрел на часы: 23:18. Вместе с Кристен, Слоан и постепенно редеющей толпой родственников мы продолжали сидеть в комнате ожидания.
